Виктор Эмиль Франкл (1905 г.р.). Родился в Вене - на родине двух школ психотерапии З.Фрейда и А.Адлера. В течение нескольких лет Франкл являлся активным членом Общества индивидуальной психологии, которое покинул в 1927 г. после критических выступлений в адрес некоторых ее положений. Впоследствии практически во всех его трудах встречались и Фрейд и Адлер как явные или неявные оппоненты.

Получив в 1930 г. степень доктора медицины, Фраекл продолжал работать в клинической психиатрии. Уже к концу 30-х г.г. в статьях, опубликованных им в различных медицинских журналах, можно найти формулировки всех основных идей, на основе которых в дальнейшем выросло здание его теории - логотерапии и экзистенциального анализа.

Рядом с датами 1942-1945 гг. в биографии Франкла стоит короткая строчка: пребывание в нацистских концлагерях. Опыт этих страшных лет и смысл, извлеченный из него, он описал в книге «Психолог в концлагере» (1946), вышедшей затем на разных языках общим тиражом 2,5 млн. экземпляров. Именно там получил проверку и подтверждение его взгляд на человека. В нацистском лагере можно было наблюдать, что те, кто знал, что есть некая задача, которая ждет своего решения и осуществления, были в большей степени способны к выживанию. Когда Франкла забрали в Освенцим, его рукопись, уже готовая к публикации, была конфискована, и «только глубокое стремление написать эту рукопись заново помогло выдержать зверства лагерной жизни».

В 1946 г. Франкл стал директором женской неврологической больницы, с 1947 г. преподавал в Венском университете. В 1949 г. получил степень доктора философии, возглавил Австрийское общество врачей-психотерапевтов. С 1955 г. Франкл - профессор неврологии и психиатрии женского университета.

Конец 40-х гг. отмечен всплеском творческой активности Франкла: одна за другой появляются его философские, психологические, медицинские книги. Издание его трудов на английском языке принесло ему всемирную известность. Школу Франкла стали называть Третьей венской школой психотерапии.

В это время он много ездил по миру и был одним из тех, кто констатировал в 50-60-е гг. все более широкое распространение в обществе утраты людьми смысла жизни. Ему удалось понять психологические корни этого явления и дать ответ на многие вопросы, пришедшие с новой эпохой. «Каждому времени требуется своя психотерапия», - писал Франкл. Созданная им логотерапия помогает человеку в поисках смысла жизни; она отвечает на запросы времени, а потому может помочь как больным, так и здоровым людям. Как одно из влиятельных направлений современной психотерапии, она противостоит, с одной стороны, ортодоксальному психоанализу , а с другой - поведенческой психотерапии .

Основанное на философии человеческой ответственности мировосприятие Франкл назвал трагическим оптимизмом : «Несмотря на нашу веру в потенциал человека, мы не должны закрывать глаза на то, что человечные люди являются и, быть может, всегда будут оставаться меньшинством. Но именно поэтому каждый из нас чувствует вызов присоединиться к этому меньшинству. Дела плохи. Но они станут еще хуже, если мы не будем делать все, что в наших силах, чтобы улучшить их».

Логотерапия – это метод психотерапии и экзистенциального анализа созданный В.Франклом (с древнегреческого logos - смысл). Логотерапия представляет собой сложную систему философских, психологических и медицинских воззрений на природу и сущность человека, механизмы развития личности в норме и патологии, пути коррекции аномалий в развитии личности.

Логотерапия занимается смыслом человеческого существования и поисками этого смысла. Согласно логотерапии, стремление к поиску и реализации человеком смысла своей жизни - врожденная мотивационная тенденция, присущая всем людям и являющаяся основным двигателем поведения и развития личности. Поэтому Франкл говорил о «стремлении к смыслу» в противовес принципу удовольствия (иначе - «стремление к удовольствию»), на котором сконцентрирован психоанализ . Человеку требуется не состояние равновесия, гомеостаз, а скорее борьба за какую-то цель, достойную его.

Человеческое стремление к реализации смысла жизни может быть фрустрировано. «Экзистенциальная фрустрация» , хотя сама по себе не патогенна, может привести к неврозу, коренящемуся не в психической, а в духовной сфере существования человека. Эти ноогенные неврозы возникают не в связи с конфликтами между влечением и сознанием, а из-за конфликтов между различными ценностями, на основе нравственных конфликтов. Фрустрированная потребность в смысле жизни может компенсироваться стремлением к власти, к удовольствию (часто в виде сильного сексуального влечения), психогенными неврозами. Поэтому логотерапия показана в случае не только ноогенных, но и психогенных неврозов. Логотерапия не является лечением, конкурирующим с остальными методами, но она вполне может соперничать с ними благодаря дополнительному фактору, который она включает. Как одно из направлений современной психотерапии логотерапия занимает в ней особое место, противостоя, с одной стороны, психоанализу , а с другой - поведенческой психотерапии . Она отлична от всех остальных систем психотерапии не на уровне невроза, а при выходе за его пределы, в пространстве специфических человеческих проявлений. Конкретно речь идет о двух фундаментальных антропологических характеристиках человеческого существования: о его самотрансценденции и способности к самоотстранению .

Существуют специфическая и неспецифическая сферы применения логотерапии. Психотерапия разного рода заболеваний - это неспецифическая сфера. Специфической же сферой являются ноогенные неврозы, порожденные утратой смысла жизни. В этих случаях используется методика сократовского диалога , позволяющая подтолкнуть пациента к открытию им для себя адекватного смысла жизни. Важную роль играет при этом личность самого психотерапевта, хотя навязывание им своих смыслов недопустимо.

Никто, и логотерапевт в том числе, не «преподносит» тот единственный смысл, который человек может найти в своей жизни, в своей ситуации. Однако логотерапия ставит целью расширение возможностей пациента видеть весь спектр потенциальных смыслов, которые может содержать в себе любая ситуация. Не человек ставит вопрос о смысле своей жизни - жизнь ставит этот вопрос перед ним; другими словами, человек не изобретает его, а находит в объективной действительности. Правильно ставить вопрос не о смысле жизни вообще, а о конкретном смысле жизни данной личности в данный момент. В. Франкл писал: «В конечном счете, человек не должен спрашивать, в чем смысл его жизни, но скорее он должен осознавать, что это он сам – тот, кого спрашивают. Живущему в мире человеку вопросы задает жизнь, и он может ответить жизни, только отвечая за собственную жизнь».

Вопрос о том, как человек находит смысл своей жизни, является ключевым для практики логотерапии. Сам процесс нахождения смысла сводится к общепсихологическим закономерностям человеческого познания (в частности, выделения фигуры из фона). Однако смысловая реальность не сводится к измерениям биологического и психологического существования человека и не может изучаться их традиционными методами.

Положение об уникальности смысла не мешает Франклу дать содержательную характеристику возможных позитивных смыслов. Ценности - смысловые универсалии, являющиеся результатом обобщения типичных ситуаций в истории общества. Выделяются 3 группы ценностей: 1) ценности творчества , 2) ценности переживания и 3) ценности отношения .

Приоритет принадлежит ценностям творчества , основным путем реализации которых является труд. Из числа ценностей переживания Франкл подробно останавливается на любви, обладающей богатым смысловым потенциалом.

Основной пафос и новизна логотерапии связаны с ценностями отношения . При любых обстоятельствах человек способен занять осмысленную позицию по отношению к этим обстоятельствам и придать своему страданию глубокий жизненный смысл. Таким образом, жизнь человека никогда не может оказаться бессмысленной. Практические достижения логотерапии связаны как раз с ценностями отношения , с нахождением людьми смысла своего существования в ситуациях, представляющихся безвыходными. Однако обращение к ним оправданно, когда все остальные возможности повлиять на собственную судьбу исчерпаны.

С принятием решения, с выбором сопряжена ответственность человека за свою жизнь. Проблема ответственности - узловая проблема логотерапии: найдя смысл, человек несет ответственность за осуществление этого уникального смысла; от индивида требуется принятие решения, желает ли он или нет осуществлять смысл в данной ситуации. Необходимость и свобода локализованы не на одном уровне. Свобода возвышается над любой необходимостью. Человек свободен по отношению к своим влечениям, к наследственности и факторам внешней среды. Он, в определенных пределах, самодетерминирующееся существо. Он свободен реализовать смысл жизни.

Парадоксальная интенция. Метод, предложенный В.Франклом (в 1929 г., описан им лишь в 1939 г., а опубликован под этим названием в 1947 г. Как мы уже отметили выше, логотерапия включает в себя два специфических человеческих проявления, как самотрансценденция и способность к самоотстранению .

Человек с ноогенным неврозом постоянно находится в поисках смысла. Парадоксальная интенция применяется при неврозах, когда имеются следующие патогенные паттерны реагирования:

1. Некий симптом вызывает у пациента опасение, что он может повториться; возникает фобия - страх ожидания повторения симптома, который приводит к тому, что симптом действительно появляется снова, и это лишь усиливает изначальные опасения пациента. Иногда сам страх может быть тем, повторения чего боится больной, но чаще боятся обморока, инфаркта и т.д. На свой страх больные реагируют бегством от действительности (жизни), например, стараются не выходить из дома.

2. Пациент находится под гнетом овладевших им навязчивых представлений, пытается подавить их, противодействовать им, но это лишь усиливает первоначальное напряжение. Круг замыкается, и пациент оказывается внутри этого порочного круга.

В отличие от фобии, собственно обсессивные состояния характеризуются не бегством, а борьбой - борьбой с навязчивыми представлениями. Однако и фобии, и обсессивные состояния вызываются стремлением избежать ситуаций, обусловливающих тревогу. Невроз порождается не только первичными условиями (внешняя и внутренняя ситуация, ведущая к первому появлению симптома), но и вторичными (закреплением страха ожидания). Необходимо разорвать эти круговые механизмы. Сделать это можно, лишив подкрепления опасения больного. При этом следует учитывать, что пациент с фобией боится чего-то, что может с ним случиться, в то время как больной с обсессией боится и того, что может совершить сам.

В данных случаях следует обратиться к столь характерной для человека способности к самоотстранению, которая особенно ярко отражается в юморе. Юмор - важное свойство человеческой личности; он дает возможность занять дистанцию по отношению к чему угодно, в том числе и к самому себе, и тем самым обрести над собой полный контроль. Мобилизация этой способности человека к дистанцированию и достигается с помощью метода парадоксальной интенции.

Парадоксальная интенция построена на том, что пациент должен захотеть, чтобы осуществилось то, чего он так опасается. (При фобии осуществили другие, при обсессии, чтобы он сам осуществил то, чего боится). При этом парадоксальное предложение должно быть сформулировано по возможности в юмористической форме.

Очевидно сходство парадоксальной интенции с вошедшими позже в обиход методами поведенческой психотерапии . Однако, хотя в обоих случаях используется понятие подкрепления , не следует забывать о различиях, что иллюстрируется, например, сравнением с техникой «жетонов », где позитивно подкрепляется желаемое, правильное поведение. .

Дерефлексия - это психотерапевтический метод, помогающий пациенту нейтрализовать компульсивную наклонность к самонаблюдению, посредством концентрации на позитивных аспектах своего существования. Например, одна из пациенток В.Франкла страдала компульсивным стремлением наблюдать свой акт глотания: испытывая неуверенность, она с тревогой ожидала, что пища «пойдет вниз неправильным способом», или что она подавится. Антиципированная тревога и компульсивное самонаблюдение до такой степени нарушили у нее процесс принятия пищи, что она стала совершенно худой. В ходе терапии ее научили доверять своему организму и его автоматически регулируемому функционированию. Пациентка была терапевтически дерефлексирована посредством формулы: «Я не нуждаюсь в том, чтобы наблюдать глотание, потому что я фактически и не нуждаюсь в том, чтобы глотать, потому что фактически не я глотаю, а скорее бессознательное делает это». И таким образом пациентка избавилась от невротической фиксации на акте глотания.

В целом, В.Франкл указывает, что посредством дерефлексии пациент способен «игнорировать» свой невроз, лишь в той мере, в какой он переориентируется на уникальный смысл своей жизни. Помочь человеку найти этот смысл является главной задачей экзистенциального анализа В.Франкла.

ГИПНОТЕРАПИЯ. Метод психотерапии, использующий гипнотическое состояние в лечебных целях. Широкое распространение гипнотерапии отражает ее лечебную эффективность при различных заболеваниях. История развития научных представлений о природе гипноза и методах его применения в медицине достаточно полно представлена в работах К.И. Платонова (1962), П.И. Буля (1974), В.Е. Рожнова (1985), и многих других авторов. Ввиду того что явления внушения и гипноза тесно переплетаются, П.И. Буль (вслед за К. И. Платоновым) считает целесообразным пользоваться термином «гипносуггестивная психотерапия». Опытные специалисты применяют гипнотерапию при различных заболеваниях нервной системы, в клинике психических расстройств, при болезнях внутренних органов, в акушерско-гинекологической практике, при хирургических вмешательствах и кожных заболеваниях. Абсолютными противопоказаниями к гипнотерапии являются бредовые формы психозов (особенно когда больной считает, что его «загипнотизировали», и просит врача «разгипнотизировать» его) и гипноманические установки истерических личностей. При использовании гипнотерапии приходится учитывать степень гипнабельности пациента, при отсутствии которой или низкой ее выраженности применение гипнабельности проблематично (некоторые авторы считают возможным развитие гипнабельности). Перед гипнотерапией необходимо провести беседы для выяснения отношения больного к этому методу лечения и устранения возможных опасений с его стороны. После введения пациента в состояние гипноза тем или иным способом произносятся формулы собственно лечебных внушений. Фразы должны быть короткими, понятными, наполненными смыслом и исключающими ятрогенное воздействие. Продолжительность одного сеанса гипнотерапии обычно 15-20 минут. Количество сеансов колеблется от 1 до 15, что определяется характером болезненного состояния и терапевтической эффективностью гипнотерапии. Частота сеансов - от ежедневных до проводимых 1 раз в неделю. Иногда возникает необходимость повторного курса гипнотерапии спустя несколько недель или месяцев. Гипнотерапия может проводиться индивидуально или с группой пациентов. Существует множество вариантов гипнотерапии. Ее можно проводить дробным способом. Малогипнабельным пациентам с целью углубления гипнотического сна предварительно могут даваться снотворные средства. Психоаналитики, занимающиеся гипнозом, применяют наркотические средства в расчете на ускорение аналитического процесса. Получению сведений о бессознательных переживаниях больного способствует методика гипнопсихокатарсиса. Существуют также методики гипноэлектросна, сочетания самовнушения с гипнозом и многие другие. Особое место среди методов гипнотерапии занимает эриксоновский гипноз.

Основные осложнения при гипнотерапии - это потеря раппорта, истерические припадки, спонтанный сомнамбулизм, переход глубокого сомнамбулического гипноза в гипнотическую летаргию и др. Эти осложнения при спокойном поведении врача, понимании характера заболевания и знании техники гипноза не приводят к серьезным последствиям. Причины неудач гипнотерапии могут быть связаны с упорным применением врачом одного лишь гипносуггестивного метода при игнорировании им общих психотерапевтических подходов, рациональной психотерапии, тренировочных приемов и других показанных в данном конкретном случае методов психотерапии.

Эриксоновский гипноз. Новый подход в гипнотерапии, создателем которого явился американский психотерапевт Эриксон, получил в 80-е гг. в мировой психотерапевтической практике широкое признание и известен как эриксоновский гипноз. Его принципы и технические приемы, дополняя традиционный гипноз, расширили возможности лечебной тактики психотерапевта, особенно с трудными пациентами, неподатливыми к когнитивным и традиционным суггестивным методам. Приемлемым и полезным оказалось включение этого метода, прежде всего его принципов, в разрабатываемые в последние годы эклектические и интегративные модели краткосрочной психотерапии. Такие крупные исследователи и практики в гипнологии и психотерапии, как Вайценхоффер, Хейли, Росси, Зейг и др. считают Эриксона отцом современного клинического гипноза и краткосрочной стратегической психотерапии.

Подход Эриксона принципиально антитеоретичен и прагматичен. Его знание идет из практического опыта, а не из теоретических размышлений. Он никогда не формулировал единой теории гипноза и только в ответ на упорные расспросы его учеников и последователей выражал свое мнение о теоретических его аспектах. Именно такие его ученики, как Росси, Хейли, Зейг, Гиллиген, Бендлер и Гриндер и многие другие провели большую работу по анализу, классификации и каталогизации эриксоновского подхода (его статей и лекций, стенограмм и аудиозаписей, наблюдений за его работой и обсуждений ее с ним). Они выпустили в свет несколько книг, написанных совместно с Эриксоном или отдельно, где отражены и их собственные позиции в направлении дальнейшего углубления и развития этого перспективного подхода в гипнотерапии и психотерапии в целом.

Для эриксоновского подхода свойственно расширенное понимание гипнотического состояния, представляющего собой разновидность измененного или трансового состояния сознания. Гипнотический транс, согласно Эриксону, это последовательность взаимодействий «гипнотерапевт - пациент», приводящая к поглощенности внутренними восприятиями и вызывающая такое измененное состояние сознания, когда «Я» пациента начинает проявляться автоматически, т.е. без участия сознания. Эриксоновский гипнотерапевт действует в соответствии с принципом утилизации, согласно которому стереотипы самопроявления пациента рассматриваются как основа возникновения терапевтического транса. Это требует не стандартизованных воздействий, а приспособления гипнотерапевта к текущему поведению пациента, а затем руководству им. Транс возникает из межличностного взаимодействия на уровне ощущений, когда гипнотерапевт подстраивается к пациенту, тем самым позволяя обеим сторонам становиться все более восприимчивыми по отношению друг к другу.

Микродинамика наведения гипнотического транса и внушения состоит из следующих стадий (Эриксон и Росси):

1) фиксация внимания,

2) депотенциализация установок сознания,

3) бессознательный поиск,

4) гипнотический отклик.

В стадии фиксации внимания важно обеспечить и поддерживать его сосредоточение с помощью:

1) рассказов, которые интересуют, мотивируют, увлекают пациента;

2) стандартной фиксации взгляда;

3) пантомимы и невербального общения в целом;

4) воображения или визуализации;

5) левитации руки;

6) релаксации и других способов.

Вторая стадия - депотенциализация установок сознания - осуществляется, когда удается зафиксировать внимание и фокус внимания автоматически сужается до той степени, при которой обычные системы отсчета пациента становятся уязвимыми для депотенциализации. Для того чтобы обойти и депотенциализировать сознательные процессы, используются:

1) шок, удивление,

2) отвлечение внимания,

3) диссоциация,

4) когнитивная перегрузка,

5) замешательство и др. способы.

Эриксон часто использует «сюрприз - неожиданность», чтобы «встряхнуть» человека из его привычных паттернов ассоциаций, пытаясь развить его естественные способности к бессознательному творчеству. Можно привести пример, когда Эриксон неожиданно позволяет пациенту реагировать на внушение левитации руки индивидуальным образом. Субъект, у которого после внушения поднялась и зависла рука, пытается сознательно ее опустить, толкая ее вниз все сильнее и сильнее. Эриксон сказал ему: «Это довольно интересно, по крайней мере для меня. Я думаю, что и вам станет интересно, когда вы откроете, что не можете перестать толкать руки вниз». Он вызвал шок и удивление, которые на мгновение затормозили систему представлений субъекта. Именно в этот момент Эриксон добавил внушение: «Вы обнаруживаете, что не можете перестать толкать руку вниз». Субъект думал, что он сопротивляется. Мысль, что он не сможет остановиться, оказалась для него абсолютно неожиданной, и к тому моменту, когда она до него дошла, то оказалась полностью сформировавшейся идеей. И он, к своему удивлению, обнаружил, что не может прекратить толкать руку вниз, и спросил: «Что произошло?» Эриксон сказал: «По крайней мере ваши руки вошли в транс. Вы можете встать?» Этот простой вопрос явился развитием фразы и распространился на ноги. Разумеется, не мог встать.

Прием замешательства явился одним из наиболее эффективных компонентов в техниках наведения транса и внушения Эриксона. В то время как другие психотерапевты, так же как и большинство людей, обычно пытаются найти способ достичь максимальной ясности в общении, Эриксон намеренно развил в себе умение общаться так, чтобы это вызывало у людей замешательство. Основной момент здесь - кажущееся случайным и непреднамеренным вмешательство, препятствующее привычному реагированию субъекта на реальную ситуацию. Это вызывает состояние неопределенности, фрустрированности и замешательства, в результате чего человек с готовностью принимает гипноз как средство разрешения ситуации. Метод создания замешательства утилизирует все, что бы ни делал пациент с целью противодействия трансу, в качестве основы, позволяющей вызвать транс. Замешательство может быть осуществлено посредством прерывания какого-либо стереотипа. В частности, одной из такого рода процедур, разработанных Эриксоном, является наведение гипнотического транса рукопожатием. Суть ее в неожиданности, которая разрывает обычные рамки существования субъекта, чтобы вызвать мгновенное замешательство. В письме к Вайценхофферу в 1961 г. Эриксон описывал свой подход к наведению транса рукопожатием как способ вызвать каталепсию. Примером использования этой техники является описание Эриксоном одного из своих «пантомимических наведений», где надо было обойти языковый барьер. К подготовленной для демонстрации субъекту-женщине Эриксон подошел и с улыбкой протянул ей правую руку, она протянула свою. Он медленно пожал руку, глядя ей прямо в глаза, как и она - ему, и медленно перестал улыбаться. Отпуская ее руку, он сделал это определенным необычным образом, выпуская ее из своей руки понемногу и слегка, нажимая то большим пальцем, то мизинцем, то безымянным, все это - неуверенно, неровно, как будто колеблясь и так мягко убирая свою руку, чтобы она не почувствовала, когда именно он ее уберет и до какой части ее руки дотронется в последний раз. Одновременно он медленно изменил фокусировку своего взгляда, дав ей минимальный, но ощутимый сигнал, что смотрит не на нее, а сквозь ее глаз куда-то вдаль. Ее зрачки медленно расширились, и тогда Эриксон мягко отпустил ее руку совсем, оставив ее висеть в положении каталепсии. Легкое давление на ее запястье, направленное вверх, заставило ее руку немного подняться.

Еще один прием замешательства, первоначально разработанный Эриксоном для возрастной регрессии, состоит в дезориентации во времени. В главных своих чертах метод «путаницы» состоит в том, что внимание пациента сосредоточивается с помощью беседы на каких-то нейтральных, повседневных действиях (например, еде), а затем постепенно выполняются различные маневры, создающие замешательство и вызывающие дезориентацию (например, быстрая смена точек отсчета времени, введение несуразностей, ускорение темпа речи). В качестве примера можно привести фрагмент текста начала наведения Эриксоном гипнотического транса: «...и вы, возможно, ели сегодня что-то такое, что ели и раньше, может быть, на прошлой неделе или на позапрошлой неделе... и возможно, будете есть то же самое снова на следующей неделе или еще через неделю... и может быть, тот день на прошлой неделе, когда вы ели то, что ели сегодня, был тогда сегодняшним днем точно так же, как этот день сейчас - сегодняшний. Другими словами, то, что было тогда, возможно, совсем как то, что есть сейчас... может быть, это был понедельник, как сегодня, или вторник, не знаю... и, может быть, в будущем вы будете есть то же самое снова в понедельник или во вторник, но нельзя исключить и среду, пусть даже это середина недели... И что на самом деле означает быть серединой недели? Я, по правде, не знаю, но я знаю, что в начале недели воскресенье идет перед понедельником, а понедельник перед вторником, а вторник после воскресенья, если не считать того, когда он за пять дней до него...» и так далее движение во времени, перепутывая и сменяя представления и события в настоящем, прошлом и будущем времени.

В рамках недирективного (неавторитарного) гипнотического транса используются такие приемы, как импликация (подразумевание), связка и двойная связка, диссоциация, ратификация, идеомоторный сигналинг, составные внушения и многие другие способы косвенного внушения , разработанные Эриксоном. Психологическая импликация для него - это ключ, который автоматически устанавливает переключатели ассоциативных процессов пациента в предсказуемые паттерны без осознания того, как это происходит. Примеры импликаций: «Если вы сядете в это кресло, можете затем войти в транс», «Разумеется, ваша рука не онемеет, пока я не сосчитаю до пяти». Прием связки предлагает выбор из двух или более сравниваемых альтернатив, т. е. какой бы выбор ни был сделан, это направит пациента в нужную сторону. Пример связки: «Какой транс вы хотели бы испытать - легкий, средний или глубокий?» Двойные связки, наоборот, предлагают возможности поведения, которые находятся вне обычного для пациента сознательного выбора и контроля. Пример двойной связки: «Какая рука, правая или левая, сначала непроизвольно шевельнется, двинется в сторону, поднимется вверх или надавит вниз?» Диссоциация между сознательным и бессознательным как наиболее существенный механизм развития гипнотического транса возникает как автоматически, так и с помощью определенных стимулов и заданий. Диссоциация может возникнуть при возложении одной из задач на сознательный уровень функционирования пациента, а другой - на бессознательный. Использование разного тона голоса или различных уровней смысла нередко приводит к такому же результату. Примеры диссоциаций: «Ваше сознание может слушать мои голос, а ваше подсознание может чувствовать комфорт...», «Ваше сознание может сомневаться и вести внутренние диалоги, а ваше бессознательное может проявляться осмысленным, неоспоримым образом и погружать вас в транс».

Все позитивные изменения в структуре личности пациента, в его представлениях, эмоциях или поведении должны быть следствием обучения, возникающего во время гипноза, а не прямым результатом конкретного гипнотического внушения. Гипноз не столько создает для пациента новые возможности, сколько обеспечивает доступ к существующему у него опыту, способностям, знанию, потенциалу, помогая более эффективному их использованию. Гипноз позволяет проводить психотерапию на бессознательном уровне. Сам Эриксон называл свой терапевтический стиль натуралистическим или утилизационным подходом. Основной принцип данного подхода состоит в том, что необходимо использовать любые убеждения, ценности, установки, эмоции или формы поведения, проявляемые пациентом, чтобы вызвать у него переживания, способствующие психотерапевтическим изменениям. Терапевтическое воздействие в значительной мере облегчается, если гипнотерапевт погружается в межличностный внешнеориентированный транс (этот аспект поведения гипнотерапевта подробно разработан Гиллигеном), в котором все его внимание поглощено пациентом. Использование в трансе идеомоторного сигналинга (непроизвольные движения пальцев, покачивание головы), а затем автоматического рисунка и автоматического письма по аналогии со сновидениями и фантазиями открывает прямой доступ к пониманию бессознательного. В процессе гипнотерапии постепенно пациент становится готовым к тому, чтобы произошел перенос психотерапевтически значимого обучения с бессознательного уровня на сознательный.

Эриксоном разработан еще один из важных психотерапевтических подходов - гипнотическая проекция пациента в воображаемое успешное будущее с последующим анализом его реакций и переживаний, приведших к такому результату. Затем следует постгипнотическое внушение бессознательному, с помощью которого пациент осуществляет все те конкретные вещи, которые, как бессознательное уже показало, приведут к успеху. Этот процесс, по мнению Хейвенса, и является наиболее существенным аспектом подхода Эриксона. Активно используется также возможность в гипнозе погружения в прошлые события. Это перемещение в пространстве и времени дает возможность пациенту повторно пережить в регрессии прошлое патогенное событие и отреагировать на него более конструктивным образом, чем было в исходном положении. При этом важно защитить пациента от боли воспоминания с помощью диссоциативной отстраненности от переживаемого или с помощью амнезии. Диссоциация, отстраненность или отделение субъективного от объективного - еще одна из гипнотических форм, часто используемых Эриксоном. Диссоциативная стратегия полезна для успешности некоторых специфических форм обучения (например, анестезии или эмоциональной объективности), позволяет проводить психотерапевтические воздействия без участия сопротивления и мешающих субъективных реакций. Метод «рассеяния», или встроенных внушений, также широко применяется в Э. г. Встроенные внушения (например, фраза «преодолей это»), недоступные сознательному восприятию с позиции отнесения к себе и запечатлеваемые в подсознании пациента, могут быть использованы не только в рамках формального гипноза, но и применены в ходе любого психотерапевтического общения. Легкое изменение громкости во время произнесения встроенного внушения, установление небольших пауз перед внушением и после него, упоминание имени пациента - все это способствует усилению воздействия рассеянных внушений.

Эриксон считается непревзойденным мастером использования метафорических историй в лечебных целях. Он совместно с Росси предположил, что поскольку симптомы эмоционального происхождения являются сообщениями на языке правого полушария, то использование метафор позволит напрямую общаться с правым полушарием, т. е. с бессознательным на его собственном языке. События метафорической истории должны чем-то напоминать события актуальной проблемы пациента и иметь решения этой проблемы. Это могут быть истории о других пациентах, притчи и сказки, события из жизни, но могут быть и новые метафоры, сконструированные гипнотерапевтом для данного пациента и содержащие в себе скрытые от сознательного контроля намеки на способы решения его проблемы.

Эффективное использование гипноза, как и психотерапии в целом, в эриксоновском подходе не ограничивается какими-то особыми техниками. Более важным является осознание и принятие реальности вместе с готовностью и способностью использовать все, что она предлагает для достижения желаемых результатов. При использовании эриксоновского гипноза происходят такие изменения, которые воспроизводят и поддерживают сами себя и приводят к дальнейшим изменениям. Это происходит прежде всего потому, что изменения были направлены на внутренний рост и самораскрытие пациента.

ТЕРАПИЯ ТВОРЧЕСКИМ САМОВЫРАЖЕНИЕМ (ТТС) М.Е. БУРНО.Разработана М.Е. Бурно и предназначена главным образом для пациентов с дефензивными расстройствами без острых психотических нарушений (т.е. с тягостным переживанием своей неполноценности). Это довольно сложный, долгосрочный (2-5 лет и более) метод. М.Е. Бурно предложил также методику краткосрочной терапии творческим рисунком.

Название ТТС указывает на связь этого метода с терапией творчеством (creative therapy, arts therapy), но одновременно автор отмечает и его своеобразие: 1) проникнут тонким клиницизмом, т.е. сообразуется с клинической картиной и проявляющимися в ней защитными силами пациента; 2) направлен на обучение больного приемам целебного творческого самовыражения с осознанием общественной полезности своего труда и своей жизни в целом. Цель метода - помочь больному раскрыть свои творческие возможности вообще, и прежде всего в своей профессии. Метод - практическое выражение концепции эмоционально-стрессовой психотерапии Рожнова, возвышающей, одухотворяющей личность, обращенной к духовным ее компонентам.

ТТС возникла на базе многолетней работы Бурно с пациентами, страдающими психопатией и малопрогредиентной шизофренией с дефензивными проявлениями (пассивно-оборонительным реагированием, тревожным переживанием своей неполноценности). Имеется также опыт ее использования при алкоголизме, семейных конфликтах как в лечебных, так и в психогигиенических и психопрофилактических целях.

Основные приемы ТТС: 1) создание творческих произведений (сочинение рассказов, рисование, фотографирование, вышивание и др.) на уровне возможностей больного с целью выражения особенностей его личности; 2) творческое общение с природой, в процессе которого пациент должен стараться почувствовать, осознать, что именно из окружающего (ландшафт, растения, птицы и др.) ему особенно близко и к чему он равнодушен; 3) творческое общение с литературой, искусством, наукой (речь идет об осознанных поисках среди различных произведений культуры близкого, созвучного больному); 4) коллекционирование предметов, соответствующих или, напротив, не соответствующих индивидуальности пациента, с целью познания им особенностей собственной личности; 5) погружение в прошлое путем общения с предметами своего детства, рассматривания фотографий родителей, предков, изучения истории своего народа или человечества в целом для более глубокого осознания собственной индивидуальности, своих «корней» и своей «неслучайности» в мире; 6) ведение дневника или иного рода записей с включением в них элементов творческого анализа тех или иных событий, произведений искусства и науки; 7) переписка с врачом, письма которого носят психотерапевтический характер; 8) обучение «творческим путешествиям» (в том числе прогулкам по улицам или за город) с целью выявления отношения больного к окружающему и формирования его способности к анализу этого отношения на основе познания собственной личности; 9) обучение творческому поиску одухотворенного в повседневном, необычного в обычном.

Перечисленные методики в процессе лечения часто переплетаются между собой в соответствующей индивидуальной и групповой разъяснительно-воспитательной работе психотерапевта. Реализуются они в условиях психотерапевтической обстановки - в специальной гостиной, которая освещена неярким светом, где тихо играет музыка, подается чай и имеется возможность показывать слайды, демонстрировать работы больных.

ТТС проводится в 2 этапа. 1-й этап - самопознание, в процессе которого больной изучает особенности собственной личности и болезненных расстройств (на основе посильного исследования других человеческих характеров и пр.). Продолжительность этого этапа - 1-3 месяца. 2-й этап - познание себя и других с помощью указанных выше методик: продолжительность его - 2-5 лет.

Бурно рекомендует следующие формы работы: 1) индивидуальные беседы (первые 1-2 года от 2 раз в неделю до 1 раза в 2 месяца, а потом еще реже); переписка врача с больным (от нескольких писем в месяц до нескольких в год, в которых обсуждаются вопросы, имеющие отношение к творчеству пациента и его болезненным переживаниям); 2) домашние занятия больных (изучение художественной и научной литературы), создание творческих произведений и др.); 3) вечера, собрания психотерапевтической группы (по 8-12 человек) в психотерапевтической гостиной с чтением вслух написанных больными произведений, демонстрацией слайдов, обсуждением работ пациентов (2 раза в месяц по 2 часа). На одном и том же этапе лечения могут сочетаться различные психотерапевтические приемы ТТС с другими видами психотерапии и лекарственными средствами.

Подчеркивая клиническую ориентацию своего метода, автор дает рекомендации относительно ее ведущей направленности при различных видах психопатий и малопрогредиентной шизофрении с дефензивными проявлениями. Так, психастенические психопаты в соответствии со своими особенностями обычно нуждаются в достаточно подробной научно-лечебной информации, астенические психопаты - в проявлении искренней врачебной заботы, циклоидные личности - в ободряющих, юмористически-оживляющих воздействиях, в вере в своего врача. Шизоидным личностям следует помочь применить свойственную им аутистичность в разного рода полезных занятиях (математике, философски-символическом художественном творчестве и пр.). При лечении больных с эпилептоидной психопатией особое внимание должно быть обращено на нравственную реализацию дисфорической напряженности; одобряя честность и бескомпромиссность таких пациентов, необходимо дружески подсказывать им, что в жизни они добьются гораздо большего, если постараются быть более снисходительными к человеческим слабостям других. Больным с истерическим складом личности следует помочь найти признание со стороны других людей в условиях, когда им предоставляется возможность для чтения вслух, участия в самодеятельных спектаклях, создании художественных произведений, но одновременно важно подводить их к пониманию необходимости дифференцировать эту деятельность с поведением в обыденной жизни (учить хотя бы «играть» скромность). В психотерапевтической работе с больными малопрогредиентной шизофренией с дефензивными проявлениями необходимы мягкая активизация их возможностей, побуждение к творчеству как при индивидуальной работе, так и в группах (на базе сложившегося эмоционального контакта больного с врачом).

Особого внимания заслуживают указания автора о том, что недостаточно, а порой и вредно просто призывать пациентов рисовать, фотографировать или писать. Важно постепенно подводить их к этим занятиям, побуждая собственным примером, примером других пациентов, используя взаимный интерес членов психотерапевтической группы к творчеству друг друга, а также обсуждая вопрос о созвучии их переживании содержанию создаваемых ими произведений или произведений известных живописцев и писателей.

Несколько практических советов:

1. Попросить пациента почитать вслух в группе рассказ-воспоминание, например о детстве в деревне; пусть при этом он покажет сделанные им теперь слайды тех трав и цветов, что росли в его деревне в детстве; пусть покажет свои, хотя и неумелые, но трогающие искренностью рисунки-воспоминания деревенских пейзажей, дома, в котором жил; пусть включит магнитофонную запись пения птиц, которых слышал там, и т. д. Пациенты вместе с психотерапевтом стараются проникнуться всем этим, но не для того, чтобы оценить литературное или художественно-фотографическое умение (здесь не литературный кружок, не изостудия!), а для того, чтобы почувствовать в творческом самовыражении пациента его духовное, характерологическое своеобразие, сравнить со своими особенностями, рассказать и показать в ответ что-то свое на эту же тему, подсказать друг другу возможные, свойственные каждому способы творческого (а значит, и целебного) самовыражения.

2. На экране в сравнении - слайды: древнегреческая Кора и древнеегипетская Нефертити. Пациенты стараются «примерить» свое видение мира к синтонному видению мира древнегреческого художника и аутистическому - древнеегипетского. Где больше созвучия с художником? Не просто - что больше нравится, а где больше меня, моего характера, моего мироощущения. Посмотреть, поговорить о том, как два этих мироощущения продолжаются в картинах известных художников всех времен, в поэзии, прозе, музыке, кинематографии, творчестве участников группы; в чем сила и слабость каждого из этих мироощущений; в чем, в каких делах обычно счастливо находят себя в жизни различные синтонные и артистические люди; чем отличаются от них во всем этом психастенические пациенты и т.д.

3. Если впервые появившемуся пациенту поначалу трудно творчески выразить себя, можно попросить его принести в группу несколько открыток с изображением созвучных ему картин художников или любимых животных, растений; можно предложить прочитать в группе вслух стихотворение любимого поэта, включить музыкальное произведение, которое по душе (т. е. как бы про него, как бы он сам написал, если б мог).

4. Психотерапевт участвует в группе собственным творчеством, открывая пациентам свою личность (характер). Например, он показывает на слайде, как сам невольно «цепляется» фотоаппаратом за зловещие облака, символически-аутистически выражая свои переживания; или, если он синтонен, демонстрирует слайды с изображением природы, то, как естественно растворяется он в окружающей действительности, не противопоставляя себя полнокровию жизни; или, рассказывая о творческом общении с природой, показывает, как он сам чувствует, понимает свою особенность, душевно общаясь с созвучным ему цветком («мой цветок»), как именно это общение с цветком (в том числе фотографирование его, рисование, описывание в записной книжке) подчеркивает его своеобразие.

5. Не следует загружать неуверенных в себе пациентов отпугивающим энциклопедическим обилием информации - минимум информации, максимум творчества.

6. В процессе творческого самовыражения надо помочь пациентам научиться уважать свою дефензивность. Она является не только слабостью (излишняя тревожность, непрактичность, неуклюжесть и т.д.), но и силой, выражающейся прежде всего в так необходимых в наше время тревожно-нравственных размышлениях и переживаниях. Эту свою «силу слабости», которой наполнена и удрученная сомнениями дюреровская меланхолия, важно и полезно применить в жизни. Следует помогать пациенту становиться более полезным обществу, не ломая себя, не пытаясь искусственно превращать себя в свою «смелую», «нахальную» противоположность (к чему поначалу так стремятся многие дефензивные больные).

Так, например, в группе творческого самовыражения общими усилиями показываем «современному Гамлету», что за его житейской непрактичностью, нерешительностью стоит бесценная нравственная щепетильность, способность философски, остроумно осмыслять действительность и рассказывать многим людям о них самих и дивной диалектике жизни так, как сами они не смогли бы. Осознав, что храбро-агрессивные, практические дела не есть его удел, что, возможно, дефензивными переживаниями в соответствующей обстановке мучились бы и Дарвин, и Толстой, и Чехов, дефензивный пациент станет уважать это свое «дарвинское, толстовское, чеховское». Утверждаясь в истинной своей ценности, он скорее научится решительнее заниматься необходимым практическим делом.

Можно привести пример, как пациент, одаренный математик, но робкий, рассеянный, физически хрупкий, неловкий, буквально истязал себя на уроках физкультуры сложными упражнениями, до слез презирая свою слабость, непрактичность. Будучи студентом, он продолжал «ломать» себя, занимаясь альпинизмом, и вскоре погиб, сорвавшись в пропасть. По-видимому, с помощью ТТС он смог бы прочувствовать и осознать, что его телесную хрупкость, неловкость можно даже уважать как неотъемлемую часть душевно-телесной конституции, без которой не было бы его математического дара. Автор метода М.Е. Бурно подчеркивает, что в этом он видит отличие подлинно клинической психотерапии, индивидуализирующей каждый случай, от психологическо-ориентированной, при которой могла бы возникнуть ситуация превращения Гамлета в нерассуждающего храбреца (хотя бы по мнению группы).

ТТС может применяться как в стационаре, так и амбулаторно, в условиях поликлиники, а также диспансера, в клубах трезвости, в кабинетах эстетотерапии (в санаториях), при работе с группами риска (страдающие алкоголизмом). Кроме того, этот метод может занять существенное место в системе реабилитации психически больных. ТТС противопоказана лицам с тяжелой депрессией с суицидальными мыслями. В этом случае в обстановке одухотворенного творчества может даже углубиться чувство тоскливой безысходности, отдаленности от людей.

КОТЕРАПЕВТ. Психотерапевт, непосредственно и целенаправленно сотрудничающий с коллегой (коллегами) в организации конкретного психотерапевтического процесса.

Институт котерапевтов (cotherapy, teamwork, multiple psychotherapy) наиболее характерен для семейной и групповой психотерапии, рядом школ рассматривается как необходимое условие их проведения. Становление института котерапевта связывают с именами Халса в групповой психотерапии (1950-е гг.) и Витакера - в семейной психотерапии. В современных направлениях индивидуальной психотерапии также отмечается тенденция смены диадных отношений «врач-больной» бригадным обслуживанием пациента двумя (нейролингвистическое программирование) или несколькими психотерапевтами (краткосрочная позитивная психотерапия).

Можно выделить три основные функциональные позиции котерапевта, в разной мере акцентируемые различными школами.

1. Интенсифицирующая функция - участие нескольких психотерапевтов позволяет делать вмешательство более интенсивным при их одновременной работе (биполярная терапия ) или более продолжительным при последовательном обмене ролями ведущего и рекреации.

2. Дополняющая функция по профессиональному (врач и психолог) или половому признаку (мужчина и женщина) чаще акцентирует взаимодополнительность ролевых позиций - эмпатически ориентированный психотерапевт, устанавливая и поддерживая контакт с пациентом, облегчает директивные вмешательства технически ориентированного коллеги и т. п. Возможна техническая дополнительность (чаще в тренинге), когда котренер реализует определенные приемы, в которых специализируется.

3. Супервизорская функция - котерапевт берет на себя роль супервизора по отношению к коллегам в пассивно-наблюдательной форме, предоставляя им обратную связь после сеанса, или в активно-контролирующей, что позволяет ему вмешиваться в психотерапевтический процесс во время занятия.

ИНДИВИДУАЛЬНАЯ ПСИХОТЕРАПИЯ. В индивидуальной психотерапии в качестве основного инструмента лечебного воздействия выступает психотерапевт, а психотерапевтический процесс протекает в диаде врач-пациент. В организационном аспекте индивидуальная психотерапия отлична от групповой (где инструментом лечебного воздействия выступает и психотерапевтическая группа), коллективной и семейной психотерапии. Используется в рамках практически всех концептуальных и методических направлений в психотерапии, которые и определяют специфику психотерапевтического процесса, цели и задачи, способы воздействия, методические приемы, тип контакта между пациентом и психотерапевтом, длительность и т.д.

Индивидуальная психотерапия проводится одним психотерапевтом, редко двумя (биполярная терапия) или несколькими котерапевтами. Часто является элементом комплексной терапии в сочетании с другими формами психотерапии, фармако-, физио- или социотерапией. Выделяют также комбинированную терапию, совмещающую индивидуальную и групповую (или семейную) психотерапию, проводимую одним психотерапевтом, и сочетанную терапию, при которой пациент проходит индивидуальную психотерапию у одного психотерапевта и одновременно участвует в семейной или групповой психотерапии у других психотерапевтов.

Сочетание с групповой психотерапией, центрированной на групповой динамике, или семейной психотерапией, фокусирующейся на семейной микрогруппе как целостном субъекте системного психотерапевтического вмешательства, может предлагаться пациенту только после тщательной проработки психотерапевтических целей, учитывающей как лечебный потенциал разных форм психотерапии, так и их возможный антагонистический эффект.

История становления и развития индивидуальной психотерапии предшествует истории возникновения других форм психотерапии, например групповой или семейной, независимо от их направления, и связана с общей историей психотерапии.

Структура целей различных современных форм психотерапии применительно к индивидуальной психотерапии представлена на основании разработок Орлински, Ховарда в табл. 1.

Таблица 1. Цели современных форм психотерапии

Цели для сеанса психотерапии (для терапевтического процесса): конкретно и краткосрочно	Углубление самоэксплорации, т.е. меры включения пациентом в беседу своего собственного поведения и своих личностных эмоциональных переживаний, их анализа и формулирования на этой основе выводов для себя. Уменьшение страха при обсуждении запретной темы
Микрорезультаты (после сеанса): конкретно и краткосрочно	Прекращение избегания повседневных ситуаций, которые ранее избегались. Улучшение способности понимания причинных связей конкретной социальной конфликтной ситуации.
Макрорезультаты (после сеанса): глобально и долгосрочно	Позитивная самохарактеристика. Соответствующая сила «Я». Адекватное ожидание собственной эффективности. Улучшение способности к коммуникации. Стабильная и генерализованная ситуационная компетентность.

Выделение общих факторов лечебного действия индивидуальной психотерапии в значительной степени определяется теоретическими взглядами исследователей. Так, Мармор при наблюдении за психотерапевтами различных направлений (психоанализ, поведенческая психотерапия, гештальт-терапия и др.) отметил восемь основных факторов , присущих всем психотерапевтическим методам в той или иной степени: 1) хорошие отношения и сотрудничество между психотерапевтом и пациентом как основа, на которой строится психотерапия; 2) первоначальное ослабление напряжения, основанное на способности пациента обсуждать проблему с лицом, от которого он надеется получить помощь; 3) познавательное обучение за счет информации, получаемой от психотерапевта; 4) оперантная модификация поведения больного за счет одобрения или осуждения со стороны психотерапевта и повторяющегося коррективного эмоционального опыта в отношениях с психотерапевтом; 5) приобретение социальных навыков на примере психотерапевта; 6) убеждение и внушение - явное или скрытое; 7) применение или репетирование более адаптивных методик при условии - 8) эмоциональной поддержки со стороны психотерапевта.

Важной общей характеристикой индивидуальной психотерапии является последовательность ее фаз, с которыми связаны конкретные цели и средства их достижения (табл. 2).

Таблица 2. Фазы психотерапевтического процесса

		Средства
Определение показаний	Диагностическое обследование. Выбор терапевтического метода.	Беседа/анамнез Личностные и клинические тесты Медицинское обследование
Построение терапевтических отношений	Ролевое структурирование (объяснение и облегчение принятия пациентом его роли как пациента). Формирование позитивных ожиданий при изменениях. Построение терапевтического союза. Передача знаний об общей концепции этиологии.	Реализация уважения и эмпатии. Разъяснение правил психотерапии. Терапевтический контракт.
Проведение терапевтического обучения	Систематическая модификация поведения (поведенческая терапия). Анализ и учет опыта при определении мотивов поведения и переживаний (психоанализ). Реструктурирование представлений о себе (разговорная психотерапия).	Применение специальных психотерапевтических техник Непрерывное наблюдение и анализ психотерапевтического сеанса
Оценка результата терапии	Психодиагностический учет степени достижения терапевтической цели Обеспечение генерализации результатов терапии Формальное завершение терапевтических отношений	Диагностические методы. При определенных условиях - редуцирование терапевтических контактов. Договоренность о завершении терапии по взаимному соглашению.

Индивидуальная психотерапия представляет собой сложный процесс, в котором взаимодействуют различные социокультурные факторы, профессиональные качества и личностные особенности, как пациента, так и психотерапевта, помимо собственно психотерапевтической техники и условий ее реализации при индивидуальной психотерапии особенно важна роль психотерапевта. Согласно исследованиям Бютлера, характеристики психотерапевта, влияющие на процесс психотерапии, могут разделяться на объективные: возраст, пол, этнические особенности, профессиональная основа, терапевтический стиль, психотерапевтические техники и субъективные: личностные копинговые особенности, эмоциональное состояние, ценности, отношения, убеждения, культурные взаимоотношения, терапевтические взаимоотношения, характер социального влияния, ожидания, философская терапевтическая ориентация.

По срокам проведения индивидуальная психотерапия может условно делиться на краткосрочную и долговременную. Граница обычно определяется числом психотерапевтических занятий. По мнению большинства исследователей, психотерапия длительностью до 20 (реже до 40) занятий относится к краткосрочной. Современной тенденцией почти всех концептуальных и методических направлений является стремление к краткосрочности, базирующееся на повышении интенсивности, интегративности психотерапии, конкуренции в снижении материальных затрат без снижения эффективности. Иногда краткосрочность служит одним из принципов, страхующих пациентов от развития «психотерапевтического дефекта», «бегства в психотерапию» и перекладывания ответственности за свою жизнь на психотерапевта.

Долговременные формы индивидуальной психотерапии наиболее характерны для психодинамической (психоаналитической) психотерапии, которая может продолжаться до 7-10 и более лет при средней частоте психотерапевтических занятий 2-3 раза в неделю. Продолжительность лечения зависит, в частности, от числа конфликтных зон, которые должны быть проработаны в ходе лечебного процесса (краткосрочная психодинамическая психотерапия фокусируется на разрешении главного конфликта). Частые встречи с пациентом позволяют психотерапевту проникнуть в его внутреннюю жизнь, ведут к более полному развитию переноса, а также поддерживают больного на протяжении всего периода лечения. В ходе долговременной психотерапии расширяется самопознание пациента, выявляются и разрешаются внутриличностные бессознательные конфликты, формируется понимание механизмов психической деятельности, что позволяет завершать процесс лечения. Урсано, Зонненберг, Лазар выделяют следующие критерии окончания терапии. Пациент:

1) чувствует ослабление симптомов, которые воспринимаются как чуждые;

2) осознает свои характерные защитные механизмы;

3) способен принять и признать типичные для себя реакции переноса;

4) продолжает самоанализ в качестве метода разрешения своих внутренних конфликтов.

Вопрос о завершении лечения поднимает пациент, но его может поставить и психотерапевт в результате анализа рассуждений и переживаний пациента по этому поводу. Дата завершения лечения устанавливается заранее по взаимному согласию психотерапевта и пациента.

Долговременная индивидуальная психотерапия используется в рамках и других направлений, помимо психодинамического. Так, при наличии сложной, множественной симптоматики или выраженных личностных нарушений наиболее склонная к краткосрочности поведенческая психотерапия может продолжаться до 80-120 занятий в попытках достижения желаемого эффекта. Не редкостью является длительность лечения при психотерапии экзистенциально-гуманистической направленности, представители которой иногда считают необходимым оказывать пожизненную помощь и поддержку пациентам.

При проведении длительной психотерапии необходимо иметь в виду зависимость скорости улучшения состояния пациентов от числа психотерапевтических занятий. Как показали современные, выполненные на большом материале исследования Ховарда, в общем, скорость такого улучшения быстро нарастает лишь до 24-го занятия, а затем резко замедляется. Психотерапевт должен быть готов к такой динамике и при необходимости последовательно продолжать выполнение намеченных и обоснованных психотерапевтических планов.

Выбор конкретных форм и методов психотерапии для индивидуальной помощи пациенту является непростой задачей. Не прекращаются споры о преимуществах и возможностях того или иного психотерапевтического направления или «школы». Современные научные достижения позволяют рассматривать психотерапию не просто как собрание методов, основанных на личных свидетельствах или системе убеждений, созданной той или иной «школой», что больше характерно для религиозных культов, чем научного подхода. Создаются критерии научности психотерапии, а научный анализ (например, метаанализ) позволяет реально предсказывать эффективность конкретного метода психотерапии при той или иной патологии, требующей психотерапевтического вмешательства, показателями научной обоснованности того или иного метода психотерапии являются, прежде всего:

1) доказательства эффективности;

2) обоснование предположениями, которые не противоречат современным научным данным.

При выборе методов психотерапии целесообразно учитывать данные Граве. Применительно к индивидуальной психотерапии метаанализ эффективности различных видов психотерапии показал, что многие методы не исследовались научно приемлемым образом, а эффективность других существенно различается. Достаточно убедительными были результаты интерперсональной психотерапии Клермана и Вейссман у пациентов с депрессией и нервной булимией. Клиент-центрированная психотерапия Роджерса эффективна при невротических расстройствах, а также показана для лечения алкоголизма и даже шизофрении, при этом часто в комбинации с методами поведенческой психотерапии. Высокую эффективность, но при ограниченном спектре патологии, показали методы когнитивно-поведенческого направления. Специфические фобии хорошо поддаются лечению систематической десенсибилизацией. При полиморфных фобиях, включавших и панические атаки, наиболее эффективными оказались методики конфронтации с ситуациями, которых боялись пациенты. Когнитивная психотерапия А. Бека была успешной при лечении депрессий, а также страхов и личностных расстройств.

Из числа отечественных наиболее научно обоснованной и подтвердившей свою широкую клиническую эффективность индивидуальной формой психотерапии является личностно-ориентированная (реконструктивная) психотерапия, основанная на теории отношений В.Н. Мясищева, представленная Б.Д. Карвасарским и его сотрудниками.

По современным данным Бергина и Гарфилда, в мире используется более 400 психотерапевтических техник для взрослых пациентов и более 200 для детей и подростков. Большинство из них применяется в индивидуальной психотерапии. Лишь в многотомных энциклопедических изданиях возможно краткое знакомство с ними. Большое значение в индивидуальной психотерапии имеет психотерапевтический контакт, поскольку он создает оптимальные условия лечения и служит ведущим инструментом психологического влияния, способного приводить к позитивным переменам в чувствах, представлениях, отношениях и поведении пациента. Психотерапевтический контакт содержит следующие лечебные компоненты: удовлетворение ожиданий и потребностей, выслушивание (с отреагированием или «вентиляцией» эмоционального напряжения), эмоциональная поддержка, обратная связь, помогающая осознать свои мысли, переживания и поведение. Психотерапевтический контакт формируется на основе развития взаимопонимания, коммуникации между психотерапевтом и пациентом. Важнейшей задачей врача при этом является создание устойчивых, доверительных отношений с больным. Психотерапевт проявляет уважение к пациенту, принимает его без морального осуждения и критики, проявляет желание помочь. Взаимопонимание между психотерапевтом и пациентом, необходимое для оптимального психотерапевтического контакта, достигается обоюдными вербальными и невербальными средствами общения. После установления первоначального контакта между психотерапевтом и пациентом их общение приводит к созданию определенных взаимоотношений, которые сохраняются в ходе психотерапии или изменяются на разных ее этапах. В.А. Ташлыков выделяет два основных типа ролевого взаимодействия в психотерапевтическом контакте: руководство и партнерство. Руководство как выражение авторитета (власти) специалиста отражает традиционную медицинскую модель отношений «врач-пациент», при которой врач доминирует, занимает ведущую позицию, берет на себя ответственность за решение основных задач в период лечения, а пациент остается подчиненным, сравнительно малоактивным или пассивным объектом терапии. Такой психотерапевт наделяется магическими качествами, и больные особенно восприимчивы к его суггестивным влияниям, что может иметь положительное значение при выборе симптоматических методов И. п. или при слабой первичной мотивации пациента к лечению. Партнерство как модель неавторитарного сотрудничества, терапевтического союза предполагает активное участие больного в психотерапевтическом процессе, развитие ответственности и самостоятельности, умение делать выбор между альтернативными решениями. Психотерапевт эмпатическим подходом создает безопасную атмосферу общения, в которой пациент может свободно говорить о тягостных переживаниях, и открыто выражать свои чувства. Современные, наиболее эффективные методы индивидуальной психотерапии осуществляются на основе формирования терапевтического союза.

Логотерапия, как ее называют некоторые авторы, Третья венская школа психотерапии, занимается смыслом человеческого существования и поисками этого смысла. Первые две школы – это психоанализ Фрейда и индивидуальная психология Адлера. Фрейд сосредоточился на бессознательном, и прежде всего, на сексуальном инстинкте, Адлер выделил в качестве наиболее значимых факторов волю к власти, стремление к статусу или «социальному интересу». Согласно логотерапии, стремление к поиску и реализации человеком смысла своей жизни – врожденная мотивационная тенденция, присущая всем людям и являющаяся основным двигателем поведения и развития личности. Поэтому Франкл говорил о «стремлении к смыслу» в противовес принципу удовольствия (иначе – «стремление к удовольствию»), на котором сконцентрирован психоанализ. Человеку требуется не состояние равновесия, гомеостаз, а скорее борьба за какую-то цель, достойную его.

Человеческое стремление к реализации смысла жизни может быть фрустрировано; «экзистенциальная фрустрация», хотя сама но себе не патогенна, может привести к неврозу, коренящемуся не в психической, а духовной сфере существования человека. Эти ноогенные неврозы возникают не в связи с конфликтами между влечением и сознанием, а из-за конфликтов между различными ценностями, на основе нравственных конфликтов. Фрустрированная потребность в смысле жизни может компенсироваться стремлением к власти, к удовольствию (часто в виде сильного сексуального влечения), психогенными неврозами. Поэтому логотерапия показана в случае не только ноогенных, но и психогенных неврозов.

Логотерапия не является лечением, конкурирующим с остальными методами, но она вполне может соперничать с ними благодаря дополнительному фактору, который она включает. Как одно из направлений современной психотерапии логотерапия занимает в ней особое место, противостоя, с одной стороны, психоанализу, а с другой – поведенческой психотерапии. Она отлична от всех остальных систем психотерапии не на уровне неврозов, а при выходе за его пределы, в пространстве специфических человеческих проявлений. Конкретно речь идет о двух фундаментальных антропологических характеристиках человеческого существования: о его самотрансценденции и способности к самоотстранению. На этих двух онтологических характеристиках человека основывается механизм действия методов парадоксальной интенции Франкла, которая применяется при лечении фобий и обсессий и дерефлексии, используемой при лечении сексуальных неврозов. Этот метод требует или поощряет пациента делать то, что вызывает у него страх.

Метод парадоксальной интенции, по мнению Франкла, действует на более глубоком уровне, чем это может показаться на первый взгляд. Активизация юмора этим методом у пациента основывается на восстановлении базовой веры в бытие. Достигается нечто, существенно большее, чем изменение поведенческого паттерна, а именно экзистенциальная реориентация. Именно в этом отношении парадоксальная интенция представляет собой истинно – «лого» – терапевтическую процедуру в подлинном смысле этого слова. Ее использование основывается на том, что в логотерапевтических терминах определяется как психоноэтический антагонизм, понимаемый как специфически человеческая способность дистанцироваться не только от мира, но также и от самого себя. Парадоксальная интенция мобилизует эту основную человеческую способность для терапевтических целей преодоления невроза.

Примеры Франкла по применению метода парадоксальной интенции. Первый пример: студентка-медик применила этот метод успешно по отношению к самой себе. Во время занятий в Институте анатомии она испытывала страх тремора в присутствии инструктора. Она стала говорить себе, когда тот входил в помещение: «О, вот инструктор. Сейчас я покажу ему, какая я великолепная «дрожательница». «Я действительно покажу ему, как здорово я могу дрожать». Но всякий раз, когда она намеренно пыталась дрожать, у нее ничего из этого не выходило. Второй пример: пациентка в течение 11 лет страдала и лечилась разными методами по поводу приступов сердцебиений, сопровождавшихся тревогой и страхом смерти. Всякий раз, когда появлялся страх, вслед за ним начиналось сердцебиение. По совету психотерапевта она начала говорить самой себе в такие моменты: «Мое сердце будет биться еще сильнее. Я как раз хотела бы умереть прямо здесь на тротуаре». Кроме того, пациентке посоветовали намеренно искать такие места, которые она переживала как неприятные, вместо того чтобы избегать их. Две недели спустя пациентка сообщила: «У меня все хорошо, и я не испытываю никаких сердцебиений. Страх исчез совершенно».

Существует специфическая и неспецифическая сферы применения логотерапии. Психотерапия разного рода заболеваний – это неспецифическая сфера. Специфической же сферой являются ноогенные неврозы, порожденные утратой смысла жизни. В этих случаях используется методика сократовского диалога, позволяющая подтолкнуть пациента к открытию им для себя адекватного смысла жизни. Важную роль играет при этом личность самого психотерапевта, хотя навязывание им своих смыслов недопустимо.

Никто, и логотерапевт в том числе, не «преподносит» тот единственный смысл, который человек может найти в своей жизни, в своей ситуации. Однако логотерапия ставит целью расширение возможностей пациента видеть весь спектр потенциальных смыслов, которые может содержать в себе любая ситуация. Не человек ставит вопрос о смысле своей жизни – жизнь ставит этот вопрос перед ним; другими словами, человек не изобретает его, а находит в объективной действительности. Правильно ставить вопрос не о смысле жизни вообще, а о конкретном смысле жизни данной личности в данный момент.

Вопрос о том, как человек находит смысл своей жизни, является ключевым для практики логотерапии. Сам процесс нахождения смысла сводится к общепсихологическим закономерностям человеческого познания (в частности, выделения фигуры из фона). Однако смысловая реальность не сводится к измерениям биологического и психологического существования человека и не может изучаться их традиционными методами.

Положение об уникальности смысла не мешает Франклу дать содержательную характеристику возможных позитивных смыслов. Ценности – смысловые универсалии, являющиеся результатом обобщения типичных ситуаций в истории общества. Выделяются 3 группы ценностей: ценности творчества, ценности переживания и ценности отношения. Приоритет принадлежит ценностям творчества, основным путем реализации которых является труд. Из числа ценностей переживания Франкл подробно останавливается на любви, обладающей богатым смысловым потенциалом.

Основной пафос и новизна логотерапии связаны с ценностями отношения. При любых обстоятельствах человек способен занять осмысленную позицию по отношению к этим обстоятельствам и придать своему страданию глубокий жизненный смысл. Таким образом, жизнь человека никогда не может оказаться бессмысленной. Практические достижения логотерапии связаны как раз с ценностями отношения, с нахождением людьми смысла своего существования в ситуациях, представляющихся безвыходными. Однако обращение к ним оправданно, когда все остальные возможности повлиять на собственную судьбу исчерпаны.

С принятием решения, с выбором сопряжена ответственность человека за свою жизнь. Проблема ответственности – узловая проблема логотерапии: найдя смысл, человек несет ответственность за осуществление этого уникального смысла; от индивида требуется принятие решения, желает ли он или нет осуществлять смысл в данной ситуации.

Необходимость и свобода локализованы не на одном уровне. Свобода возвышается над любой необходимостью. Человек свободен по отношению к своим влечениям, к наследственности и факторам внешней среды. Он, в определенных пределах, самодетерминирующееся существо. Он свободен реализовать смысл жизни.

Становление и развитие

Франкл начал свою профессиональную карьеру в психиатрии с психоаналитической ориентации, будучи учеником Фрейда. Вместе с тем он испытал влияние работ экзистенциальных философов, включая Хайдеггера, Шелера и Ясперса, и стал развивать собственную экзистенциальную философию, а также экзистенциальную психотерапию. В 1938 г. он впервые употребил термины экзистенциальный анализ и логотерапия в своих сочинениях. Чтобы избежать путаницы с экзистенциальным анализом Бинсвангера, Франкл остановился на термине логотерапия . Название «экзистенциальный анализ» также продолжает использоваться, указывая на иной аспект теории и метода Франкла, чем логотерапия.

Твиди (Tweedie, 1961), пытаясь обобщить подход Франкла, отмечал, что «эти термины практически синонимичны и относятся к двум аспектам одной теории. Если экзистенциальный анализ больше характеризует антропологическое направление, в котором развивается теория, то логотерапия описывает собственно терапевтическую теорию и метод». Франкл утверждал, что «логотерапия развивается из духовного, в то время как экзистенциальный анализ движется к духовному». Позднее он писал, что «логотерапия... нацелена на осознание бессознательных духовных факторов личности пациента, в то время как экзистенциальный анализ имеет задачей помочь пациенту осознать свою ответственность», и цитировал собственное высказывание: «По определению, экзистенциальный анализ нацелен на "осознание своей ответственности"». Затем он приводит еще одну собственную цитату: «Отдельно от этого стоит задача логотерапевтического вмешательства для стимуляции конкретных осмысленных возможностей; это, в свою очередь, предполагает анализ конкретного человеческого существования (дазайн), личного существования данного пациента, иначе говоря, экзистенциальный анализ». Представляется, что экзистенциальный анализ относится к анализу существования индивида, в то время как логотерапия обозначает собственно вмешательство. Название логотерапия употребляется гораздо чаще, причем под ним подразумеваются оба аспекта, что мы и будем делать.

Эта философия и терапия, разработанная в процессе клинической практики и преподавательской деятельности, была проверена и укрепилась в скитаниях Франкла по концентрационным лагерям. Он увидел истину, о которой часто говорят поэты и писатели, что любовь есть наивысшая цель людей и что «спасение человека происходит через любовь и в любви» . Он убедился в том, что это единственная цель существования.

Франкл описал свои переживания в книге, опубликованной в 1946 г. на немецком языке и в 1959 г. на английском языке под названием «От лагеря смерти к экзистенциализму» (From Death Camp to Existentionalism ).Пересмотренное издание с добавлением раздела «Основные концепции логотерапии» (Basic Concepts of Logotherapy )называется «Поиск человеком смысла» (Man" s Search for Meaning ,1963). Пересмотренное издание в мягком переплете вышло в 1968 г., следующее в 1985 г. Эта небольшая книга послужила одним из основных источников для данной главы. Другим источником является «Врач и душа» (The Doctor and the Soul ),перевод Arztliche Seelsorge (1946). Второе расширенное издание с изменениями и дополнениями в виде одной главы вышло в свет в 1965 г. Третье издание было опубликовано в 1986 г. Эта книга свела воедино материалы, опубликованные на немецком языке до 1946 г., некоторые из них вышли еще в 1930-х гг. Из других книг Франкла можно упомянуть такие как «Психотерапия и экзистенциализм» (Psychotherapy and Existentionalism ,1967), «Воля к смыслу» (The Will to Meaning ,1981), «Бессознательный бог» (The Unconscious God ,1985), а также «Неслышная мольба о смысле: психотерапия и гуманизм» (The Unheard Cry for Meaning: Psychotherapy and Humanism ,1985).

Философия и концепции

Невзирая на апатию заключенных концентрационных лагерей, вызванную физическими и психологическими причинами, Франкл обнаружил, что «человек способен сохранить остатки духовной свободы, независимости ума даже в таких ужасных условиях психического и физического стресса». Остается много возможностей для выбора, известны примеры героических поступков с целью помочь другим, а не спасти себя.

«Тип человека, которым становился заключенный, определялся внутренним решением, а вовсе не был результатом внешних условий. По сути дела, каждый человек способен даже в таких обстоятельствах принять решение о своем выборе – психическом и духовном. Можно сохранить свое человеческое достоинство даже в условиях концентрационного лагеря... Это и есть духовная свобода, которую никто не может отнять, именно она делает жизнь осмысленной и придает ей цель».

Если есть смысл жизни, то есть и смысл страданий, поскольку страдания, как и смерть, являются неотъемлемой частью жизни; без них жизнь была бы неполной.

Лишь некоторые заключенные сопротивлялись разрушительному влиянию лагеря, не желая превращаться в жертвы. Отсутствие цели или надежды на будущее заставило многих пересмотреть существующие возможности позитивных изменений лагерной жизни. Необычайно неблагоприятные внешние обстоятельства также могут предоставить человеку возможность духовного роста. Для этого человек должен обладать верой в будущее. Без такой веры он сдается и утрачивает желание жить. В отсутствие цели, смысла жизни нет стремления выжить. Франкл спросил своих товарищей по несчастью, которые ничего уже не ждали от жизни: «действительно ли вопрос в том, ждем ли мы чего-то от жизни или нет? Может быть, лучше спросить, чего ждет от нас жизнь?». Жизнь ставит перед каждым человеком задачи, в решении которых состоит ее смысл. Задачи эти у каждого свои, каждая ситуация уникальна и требует уникальной реакции. Иногда от человека требуется смириться с судьбой и страданиями. Страдания каждого человека уникальны, а возможность для роста зависит от того, как человек их переносит.

Природа человека
Человек представляет собой единое целое с тремя аспектами или измерениями: соматическим, или физическим; психическим, или психологическим; и духовным. (Следует подчеркнуть, что под «духовным» Франкл не обязательно подразумевает «религиозный».) Первые два близко взаимосвязаны и вместе составляют «психосоматику». Они включают наследственные и конституциональные факторы, такие как врожденные влечения. Психоанализ благодаря Фрейду, Адлеру и Юнгу внес вклад в понимание этих измерений, в особенности психологического, но практически не уделил внимания духовному, исключительно человеческому измерению.

Логотерапия делает акцент на третьем, духовном, измерении. Духовность является первой из трех характеристик человеческого существования, которые отличают людей от животных. Духовность выявляется феноменологически непосредственно в самосознании, но проистекает из «духовного бессознательного».

«Бессознательная духовность есть корень всего сознания. Другими словами, мы знаем и признаем не только инстинктивное бессознательное, но также духовное бессознательное и в этом видим питательную почву всей сознательной духовности. Эго не управляется Ид,а дух рождается в бессознательном ».

Духовность является главным атрибутом человека, из духовности происходят совесть, любовь и эстетическое сознание.

Второй особенностью человеческого существования является свобода. «Что представляет собой человек? Это сущность, которая всегда принимает решения. Он снова и снова принимает решение о том, каким ему быть в следующий момент». Свобода означает свободу от инстинктов, наследственной предрасположенности и окружения. Хотя люди подвержены влиянию каждого из этих аспектов, они все же имеют свободу принимать или отвергать эти условия. Таким образом, люди не просто существуют; они решают, каким будет их существование. В связи с возможностью подняться над биологическими, психологическими и социологическими условиями, на которых строятся прогнозы, люди непредсказуемы.

Третий фактор в существовании человека – это ответственность. Свобода – это не только свобода от ,но также свобода для чего-либо, что, согласно Франклу, «представляет собой обязанности индивида. Человек ответственен перед собой, своей совестью или Богом». Логотерапия пытается заставить пациента полностью осознать собственную ответственность; следовательно, ему должно быть предоставлено право выбора: «за что, перед кем или перед чем нести ответственность».

Психоанализ имеет дело с осознаванием пациентами своих вытесненных переживаний или влечений. Индивидуальная психология Адлера фокусируется на принятии человеком ответственности за свои симптомы. Каждый из этих подходов односторонен и они дополняют друг друга. «Фактически можно сформулировать это в виде основной теоремы, которая гласит: быть человеком – значит быть сознательным и быть ответственным ».Как психоанализ, так и индивидуальная психология заблуждаются в том, что рассматривают только один аспект человечности, один фактор в человеческом существовании, в то время, как для получения истинной картины необходимо принимать во внимание оба аспекта». Логотерапия идет дальше каждого из этих подходов, проникая в духовное (Geistig ).Ответственность соотносится с сознанием через совесть.

Хотя каждый человек уникален, сам по себе он не имеет значения. «Значимость каждой индивидуальности, смысл человеческой личности всегда связаны с сообществом». В сообществе каждый индивид незаменим благодаря своей уникальности. В этом и состоит различие между сообществом и «массой», состоящей из одинаковых единиц. «Сообщество нуждается в существовании индивида, чтобы самому иметь смысл», но также «смысл индивидуальности реализуется в сообществе. До этой степени ценность человека зависит от сообщества». В то же время масса поглощает индивида: «уходя в массу, человек утрачивает наиболее характерное свое качество: ответственность». А становясь частью сообщества, что само по себе является выбором, человек повышает свою ответственность.

Мотивация
Поддержание гомеостаза, снижение напряжения или психоаналитический принцип удовольствия не могут адекватно объяснить человеческое поведение. Влечение к статусу, о котором идет речь в индивидуальной психологии Адлера, также не является удовлетворительным объяснением, равно как самовыражение, самореализация и самоактуализация. Все это, согласно Франклу, является скорее следствиям, чем интенциями, то же самое можно сказать об удовольствии. Фактически «лишь когда первичная объектная ориентация ослаблена, возникает интерес к себе, что наиболее резко проявляется в существовании больных неврозом. Следовательно, стремление к самореализации ни в коем случае нельзя считать первичным, напротив, мы усматриваем в нем признак снижения уровня человеческого существования».

Первичная мотивация человека – это не жажда удовольствия или власти, это воля к смыслу. Именно это «вдохновляет человека», иначе говоря, «это наиболее человеческое из всех явлений, поскольку животное, естественно, никогда не печется о смысле своего существования».

Смысл не изобретается людьми, как утверждает Сартр, он ими «открывается».

«Люди могут придать смысл своей жизни, осознав то, что я называю креативными ценностями ,решая задачи. Они также могут придать своей жизни смысл, осознав эмпирические ценности ,переживая Бога, Истину, Прекрасное или познав единственного человека во всей его уникальности. Воспринимать одного человека как уникального означает любить его».

Даже когда эти переживания невозможны, «человек все-таки может придать своей жизни смысл тем, как он встречает свою судьбу, свои страдания». Люди осознают ценности за счет отношения к выпавшим на их долю неизбежным страданиям. Это установочные ценности и возможность их осознания сохраняется до последних мгновений жизни. Страдание, таким образом, имеет смысл.

Стремление к цели не является движущей силой в психодинамическом понимании. «Ценности не влекут человека; они не подталкивают его, а скорее тащат за собой ». Они предполагают выбор или принятие решений. «Человек не испытывает влечения к нравственному поведению; решение вести себя нравственно принимается в каждом конкретном случае». Он поступает так не с целью удовлетворения соответствующего влечения и не для очистки совести, но «ради причины, которой себя посвятил, либо ради любимого человека, либо во имя Бога».

Смысл жизни – это не абстракция.

«В конечном счете человек не должен задавать вопрос, в чем заключается смысл жизни, напротив, он должен сознавать, что этот вопрос адресован ему. Иначе говоря, каждому человеку жизнь задает вопрос; ответ может быть дан только путем ответственности за свою собственную жизнь; единственный ответ жизни – быть ответственным... Этот акцент на ответственности отражается в категорическом императиве логотерапии, который выглядит следующим образом: «Живи так, как будто ты живешь уже второй раз, и как будто в первый раз ты поступил неправильно, именно таким образом, как собираешься поступить сейчас!»».

Смысл жизни, таким образом, уникален для каждого человека и изменяется с течением времени.

Существование преходяще, однако на этом его качестве основана ответственность, поскольку люди постоянно стоят перед выбором из существующих возможностей. Человечество постоянно делает выбор «из массы имеющихся возможностей». Как только «мы использовали возможность и реализовали потенциальный смысл, мы сделали это раз и навсегда. Мы спасли его в прошлом, куда он был благополучно доставлен и сложен. В прошлом ничто не теряется безвозвратно, напротив, абсолютно все неизменно сберегается и накапливается».

Вместе с тем потенциальные возможности, которые не были выбраны, утрачиваются.

Экзистенциальный вакуум и экзистенциальная фрустрация
Общей жалобой сегодняшних пациентов является отсутствие смысла жизни. «Они не сознают смысла, ради которого стоит жить. Они охвачены переживаниями своей внутренней пустоты, вакуума внутри себя; они попадают в ситуацию, которую я назвал "экзистенциальным вакуумом"». При отсутствии инстинктов, руководящих их поведением, и исчезновении традиций, определяющих выбор, сталкиваясь с необходимостью делать выбор, люди не знают, что им делать, что они хотят. «Этот экзистенциальный вакуум проявляется преимущественно в состоянии скуки... В действительности скука сейчас причиняет и ставит перед психиатрами больше проблем, чем страдания». Одним из проявлений скуки является «воскресный невроз», представляющий собой «разновидность депрессии, которая поражает людей, осознавших отсутствие содержания в своей жизни, когда дела завершены и внутри дает знать о себе пустота».

Фрустрация воли к смыслу – это «экзистенциальная фрустрация». Такая фрустрация иногда «заместительно компенсируется жаждой власти... В других случаях место фрустрированной воли к смыслу занимает жажда удовольствия. Вот почему экзистенциальная фрустрация часто выражается в сексуальной компенсации. В таких случаях можно наблюдать, как сексуальное либидо буйствует в экзистенциальном вакууме».

Экзистенциальная фрустрация сама по себе не является патологической или патогенной.

«Не всякий конфликт обязательно имеет невротический характер... страдание не всегда является патологическим феноменом... Я решительно отвергаю предположения, что поиск смысла существования, или даже сомнение в его наличии всегда обусловлено каким-либо заболеванием или приводит к нему... Озабоченность или даже отчаяние человека по поводу смысла жизни есть экзистенциальное страдание ,а вовсе не психическое заболевание ».

Философские конфликты и проблемы, касающиеся мировоззрения человека, являются психологически, биологически и социологически «обусловленными, но не вызванными». Заблуждение психологизма – «анализировать каждый поступок с точки зрения его психического происхождения, судить на этом основании о ценности или неценности его содержания». Даже при наличии у индивида патологии, его философия или мировоззрение не обязательно патологичны. Психологизм вместе с тем склонен к обесцениванию; «он всегда пытается демаскировать», разоблачить, вскрыть внутреннюю сущность, то есть невротическую или культурно-патологическую мотивацию. «Всегда и везде психологизм видит одни лишь маски, настаивая на том, что за ними скрываются лишь невротические мотивы».

Поиск смысла может привести скорее к напряжению, чем к равновесию, но это не патологическое напряжение; это «обязательная предпосылка психического здоровья... психическое здоровье основывается на определенной степени напряжения, напряжения между уже достигнутым и еще требующим завершения, или разрывом между тем, каков человек, и тем, каким он должен стать». В первую очередь человеку требуется не разрядка напряжения – гомеостаз, или равновесие, – а «ноодинамика», то есть экзистенциальные движущие силы в поляризованном поле напряжения, где один полюс представлен смыслом, который предстоит реализовать, а другой полюс – человеком, который должен это сделать».

Природа неврозов и психозов
Хотя экзистенциальные конфликты могут развиваться и без невроза, каждый невроз имеет экзистенциальный аспект. Неврозы «коренятся в четырех совершенно различных слоях (или "измерениях") человеческого бытия» – физическом, психологическом, социальном и экзистенциальном, или духовном. Физиологические основы могут быть конституциональными (включая невропатию и психопатию) и обусловленными (например, шок после травматического переживания). Обусловливающие основания являются, вероятнее всего, ускоряющими факторами. Разные типы неврозов различаются с точки зрения относительной важности каждого из этих четырех измерений. Физиологические основы не подлежат психотерапевтическому лечению, а лишь медикаментозному, при значительной выраженности физиологического компонента психотерапия практически бессильна.
Ноогенные неврозы. Термин ноэтический (noetic )относится к духовному измерению. «Ноогенные неврозы возникают не в результате конфликтов между влечениями и инстинктами, а из экзистенциальных проблем. Среди таких проблем фрустрация воли к смыслу играет значительную роль». Нарушение происходит не в духовном измерении как таковом, а проявляется в психосоматике. «Ноогенные неврозы есть заболевания "из-за духа" (aus dem Geist ),но это не болезни самого "духа" (im Geist )».

Коллективный невроз. Хотя наш век называют веком тревоги, сомнительно, чтобы тревога была сейчас более распространена, чем в другие времена. Вместе с тем некоторые особенности современного человека имеют «сходство с неврозом» и могут быть определены как коллективный невроз. «Прежде всего это беспорядочное отношение к жизни» без долгосрочного планирования, что, по-видимому, связано с неопределенностью жизни после Второй мировой войны и создания атомной бомбы. «Вторым симптомом является фаталистическое восприятие жизни. Оно в свою очередь также возникло в результате последней войны». Теперь принято считать, что планировать свою жизнь невозможно.

Третий симптом – это коллективное мышление. «Человек предпочитает погрузиться в массы. В действительности он лишь тонет в массах; он отказывается от себя как от свободной и ответственной сущности». Далее следует четвертый симптом, фанатизм. «Если коллективист игнорирует собственную личность, фанатик игнорирует личность другого человека... Имеет значение лишь его собственное мнение... В конечном счете все эти четыре симптома берут свое начало из страха ответственности и бегства от свободы». Для преодоления коллективных неврозов требуется скорее психологическое просвещение и психогигиена, а не психотерапия.

Неврозы. Ноогенные неврозы и коллективные неврозы относятся к неврозам в широком значении термина. В более узком смысле невроз затрагивает преимущественно психическое измерение человека. «Невроз не является ноэтическим (умственным) или духовным заболеванием, или же заболеванием человека, касающимся лишь духовности. Более того, это всегда заболевание человека в его единстве и целостности». Психологические комплексы, конфликты, травматические переживания являются скорее проявлениями, чем причинами невроза, который более тесно связан с дефектом развития структуры личности. Тревога есть общий фактор, хотя и не причина невроза; вместе с тем она поддерживает невротический круг. Базовым элементом является атиципаторная тревога. Транзиторный симптом или минутная неудача в функционировании могут оказаться в центре внимания. Возникает страх рецидива симптома, подкрепляющий этот симптом, формируется невротический круг, который включает предупреждающую тревогу. Существует два основных типа неврозов: тревожный невроз и обсессивный невроз.

Тревожный невроз включает в себя нарушение функционирования вазомоторной системы, нарушение эндокринной функции или конституциональный элемент. Травматические переживания действуют как провоцирующие агенты за счет фокусирования внимания на симптомах, однако за невротической тревогой кроется экзистенциальная. Эта экзистенциальная тревога есть «страх смерти и одновременно страх жизни в целом». Это результат ощущения вины перед жизнью из-за собственного нереализованного потенциала. Этот страх сосредоточивается на конкретном органе тела или концентрируется на конкретной символической ситуации в форме фобии. Пациентка, испытывающая страх открытых пространств, описывает свою тревогу как «чувство парения в воздухе», что соответствующим образом описывает и ее душевное состояние, выражением которого служит невроз. С экзистенциальной точки зрения невроз – это способ существования.

Обсессивный невроз ,подобно всем другим неврозам, включает конституциональный фактор предрасположенности наряду с психогенным фактором. Однако имеется также экзистенциальный фактор, отражающий выбор или решение человека перейти к развернутому обсессивному неврозу. «Пациент не несет ответственности за свои навязчивые идеи», но «он, безусловно, ответствен за свое отношение к этим идеям». Человек, страдающий обсессивным неврозом, не способен переносить неопределенность, напряжение между тем, что есть, и тем, что должно быть. Его мировоззрение характеризуется «стопроцентностью», или поиском абсолюта, стремлением к «абсолютной определенности в познании и решении». В связи с невозможностью для такого человека достичь в жизни всего желаемого он концентрируется на конкретной области; но даже после этого человек может преуспеть «лишь частично... и всегда ценой своей естественности. Следовательно, все его стремления нечеловечны».

Психозы. При неврозах симптомы и этиология носят психологический характер. При психозах – меланхолии и шизофрении – этиология физическая, а симптомы психологические.
Меланхолия, или эндогенный психоз, также включает психогенные и экзистенциальные аспекты, или «патопластический» фактор, который заключается в свободе формировать свою судьбу и определять собственное психическое отношение к болезни. Следовательно, «даже психоз в своей основе представляет собой проверку человека, человеческих качеств психотического пациента». Рядом со свободой психического отношения идет ответственность. Тревога, присутствующая в меланхолии, имеет физиологическую основу, но это не объясняет тревоги или вины, которые вызываются преимущественно страхом смерти и совести, представляя собой способ существования или переживания. «Сознательная тревога может быть понята только... как тревога человека как такового: как экзистенциальная тревога », а не с физиологической точки зрения. Хотя животное также может страдать от тревоги, психозы у людей включают основополагающий элемент человечности – экзистенциальность – помимо и прежде органического состояния.

При меланхолии физиологическая основа или «психофизическая недостаточность переживается уникальным для человека образом как напряжение между тем, что человек собой представляет, и тем, каким он должен быть», между «потребностью и возможностью реализации». Эта недостаточность ощущается как неадекватность и проявляется в различных формах, вынося на поверхность страхи, ранее существовавшие в преморбидном состоянии: страхи неспособности заработать достаточно денег, невозможности достичь своих целей в жизни, страхи «Судного дня». Меланхолик «становится слепым к ценностям, свойственным его собственному бытию», а позднее и к внешним ценностям; вначале «он ощущает себя никчемным, а свою собственную жизнь бессмысленной», а затем весь мир начинает видеться в таком же свете. Вина, возникающая вследствие чувства собственной недостаточности «из-за сильного экзистенциального напряжения, может возрасти до такой степени, что он начинает считать ее неискоренимой». Жизнь, таким образом, обретает новое измерение.

При шизофрении феномены ощущения внешнего влияния, наблюдения извне или преследования являются формами «"переживания чистой объектности"... Страдающий шизофренией переживает себя как объект наблюдения или преследования со стороны других людей». Страдающие шизофренией переживают себя так, словно они трансформировались из субъекта в объект. «Эмпирическая пассивность» проявляется в речи больных шизофренией. «Страдающий шизофренией переживает себя как настолько ограниченного в своих человеческих качествах, что не может больше ощущать себя действительно "существующим"». При этом затрагиваются как сознание, так и ответственность.

Терапевтический процесс

Пациенты часто жалуются на проблемы, касающиеся смысла жизни, то есть философские или духовные проблемы. Эти проблемы могут быть признаком заболевания или невроза. Неврозы и психозы, включая органические психотические процессы, имеют экзистенциальный аспект, а также конституциональный и психогенный аспекты. Они затрагивают как свободу духовного отношения к конституциональным и психологическим факторам, так и способ существования. Следовательно, лечение должно быть более чем просто медицинским или психологическим; оно должно также рассматривать экзистенциальные аспекты.

Логотерапия направлена именно на эти проблемы. Слово logos имеет двойное значение «смысла» и «духовности». Логотерапия, таким образом, имеет дело с экзистенциальной и духовной природой человека.

Постановка диагноза
Правильный диагноз является первым шагом в психотерапии, причем очень важным. Любое эмоциональное нарушение или психическое заболевание включает физический, психологический и духовный факторы: «не существует чистых соматогенных, психогенных или ноогенных неврозов. Все неврозы смешанные, в каждом из них соматогенный, психогенный или ноогенный компонент выходит на передний план теоретического рассмотрения и соответственно терапевтических задач». Цель диагностики – определить природу каждого фактора и выявить среди них первичный. Если первичным является физический фактор, это психоз; при первичности психологического фактора мы имеем дело с неврозом; первичность духовного фактора определяет ноогенный невроз.

Терапия затрагивает человека в целом и может включать физическое (или медицинское) вмешательство, психотерапию и логотерапию, параллельно или последовательно. «Логотерапия ставит целью не занять место существующей психотерапии, а лишь дополнить ее, формируя таким образом целостную картину человека, включая духовное измерение. Она фокусируется на смыслах и ценностях. Психотерапия, «не уделяющая явного внимания ценностям», на том основании, «что всякая психотерапия так или иначе затрагивает ценности», не подходит для решения этих проблем.

Общая природа логотерапии
Если цель психоанализа – сделать бессознательное осознанным, а цель индивидуальной психологической терапии (по Адлеру) – заставить страдающего неврозом взять на себя ответственность за собственные симптомы, то цель логотерапии состоит в том, чтобы заставить человека сознательно принять ответственность за себя. «В связи с этим задача психотерапевта – выявить потенциал пациента, обнаружить его латентные ценности». Логотерапия восполняет пробел в психотерапии; она «действует за пределами эдипова комплекса и комплекса неполноценности». Это «форма психотерапии, которая проникает за психическое заболевание невротика к его духовной борьбе».

Философских и экзистенциальных, или духовных, проблем невозможно избежать, их нельзя также устранить путем сосредоточения на их патологических корнях или последствиях – физических или психологических.

«Необходимо встретиться с пациентом лицом к лицу, честно и открыто. Вместо того чтобы уклоняться от дискуссии, надо вступить в нее. Надо обсудить интересующие пациента вопросы на понятном ему языке. Пациент имеет право требовать, чтобы идеи, которые он выдвигает, были рассмотрены на философском уровне... Философский вопрос нельзя решить, сводя обсуждение к патологическим корням, из которых вопрос произрастает, или намекая на нездоровые последствия философских размышлений... Уже ради одной философской справедливости мы должны использовать то же самое оружие».

Психотерапия не способна решать философские вопросы. Мировоззрение страдающего неврозом может быть ложным, однако коррекция его входит скорее в задачи логотерапии, чем психотерапии. Если бы это мировоззрение было правильным, психотерапия была бы не нужна. Философские вопросы невозможно свести к психологическим терминам. «Психотерапия как таковая превышает свои полномочия, когда пытается решать философские вопросы... Логотерапия должна дополнить психотерапию».

Вместе с тем в реальной практике психотерапия и логотерапия не могут быть разделены, поскольку психологический и философский, или духовный, аспекты индивида неразрывно связаны и могут быть разделены лишь на уровне логики. Тем не менее в принципе они представляют различные сферы. Психотерапия раскрывает психологическую подоплеку идей, в то время как логотерапия обнаруживает изъяны в основах мировоззрения. У некоторых пациентов имеет смысл начинать с духовного уровня, даже если происхождение проблемы связано с низшими уровнями. У других пациентов логотерапия следует после психотерапии психозов или неврозов.

Терапия и ноогенные неврозы
Логотерапия представляет собой специфическую терапию при экзистенциальной фрустрации, экзистенциальном вакууме или фрустрации воли к смыслу. Эти состояния, когда они приводят к невротической симптоматике, называются ноогенными неврозами .

Логотерапия занимается тем, чтобы люди осознали свою ответственность, поскольку быть ответственным – это важнейшая основа человеческого существования. Ответственность предполагает обязательства, а обязательства могут быть поняты только в терминах смысла, смысла человеческой жизни. Вопрос смысла – вопрос истинно человеческий, он возникает при работе с пациентами, страдающими от экзистенциальной фрустрации или конфликтов. Следовательно, логотерапия занимается проблемами, включающими смысл в его различных аспектах и проявлениях.

Смысл жизни и смерти. Нормальный человек может избежать ответственной жизни лишь в таких ситуациях, как праздники и интоксикация. Невротическая личность постоянно ищет убежища от общества. Меланхолик ищет этого убежища в суициде. Вместе с тем меланхолик отрицает подобные мысли, если его об этом спросить.

«Если мы поинтересуемся... почему у него нет (или больше нет) мыслей о самоубийстве, меланхолик, не имеющий таких мыслей или преодолевший их, без колебаний ответит, что у него семья, работа или что-нибудь в том же духе. Человек, пытающийся ввести в заблуждение своего психоаналитика, немедленно придет в типичное состояние замешательства. У него действительно нет аргументов в пользу своей фальшивой жизнерадостности. Характерно, что эти лицемерные пациенты будут пытаться изменить предмет разговора и обычно выдвигают неприкрытое требование избавиться от надзора. Люди психологически не способны придумать ложные аргументы в пользу жизни или аргументы для того, чтобы продолжать жить, когда их обуревают мысли о самоубийстве».

Смысл Вселенной проще всего уловить в форме «сверхсмысла», обозначающего, что смысл всего выходит за рамки постижимого. Вместе с тем «вера в сверхсмысл – будь то метафизическая концепция или религиозное чувство Провидения – имеет большую психотерапевтическую и психогигиеническую значимость... При этой вере в конечном счете нет ничего бессмысленного».

Человек, разумеется, озабочен не только или не столько смыслом Вселенной, сколько смыслом собственной жизни. Пациенты часто утверждают, что смыслом жизни является удовольствие, «что всякая человеческая деятельность направляется стремлением к счастью, что все психические процессы определяются исключительно принципом удовольствия... А по нашему мнению, принцип удовольствия есть искусственное творение психологии. Удовольствие не является целью наших надежд, это следствие их осуществления».

Удовольствие не придает жизни смысл. Если бы удовольствие было источником смысла, вряд ли стоило бы жить, поскольку неприятных ощущений в жизни гораздо больше, чем приятных. «В действительности, жизнь мало зависит от удовольствия или неудовольствия... Жизнь сама по себе учит большинство людей, что "мы здесь не для того, чтобы наслаждаться"». Те же, кто занят поиском удовольствия или счастья, не могут их найти, потому что слишком концентрируются на их поиске.

Необходимо противостоять базовому скептицизму и нигилизму этих пациентов. «Но он часто становится дополнением к раскрытию богатства мира ценностей и прояснению его широты и многообразия». Если пациент оплакивает свою жизнь из-за отсутствия в ней смысла, «поскольку его деятельность не имеет высшей ценности,... это говорит о необходимости разъяснить ему, что не имеет значения, каков его род занятий, какую работу он выполняет. Важно, как он работает, действительно ли он отвечает тому месту, где ему довелось оказаться».

В случае возможного суицида «вопрос заключается в том,... действительно ли итоговый баланс столь плох, что продолжать жить не стоит». Подобное убеждение субъективно и может быть опровергнуто.

«Следовательно, мы можем рискнуть и сделать обобщающий вывод о том, что самоубийство не может быть этически оправдано... Наш долг – убедить потенциального самоубийцу, что отнимать у себя жизнь категорически не оправдано, что жизнь имеет смысл для любого человека при любых обстоятельствах. Мы полагаем, что этого можно достичь с помощью объективной аргументации и анализа проблемы в ее собственных терминах, с использованием методов логотерапии, то есть... когда нет психопатологической основы мотивации, и когда, таким образом, психотерапия в узком смысле слова не видит исходной причины, показана логотерапия».

Даже при совершении суицида «человек может избежать чувства ответственности. Он совершает акт самоубийства, будучи свободным (при условии, разумеется, его психического здоровья)».

Цель логотерапии – помочь пациентам «найти цель и смысл своего существования», помочь им «достичь наиболее полной активизации» своей жизни. Помимо подведения пациентов к тому, чтобы переживать существование как постоянное усилие по актуализации ценностей, необходимо показать им ценность признания ответственности за задачу, конкретную задачу.

«Убежденность человека в том, что перед ним стоит задача, имеет огромную психотерапевтическую и психогигиеническую ценность. Осмелимся сказать, что ничто так не помогает преодолевать или терпеть объективные трудности или субъективные невзгоды, как осознание задачи в жизни».

«Факторы уникальности и единственности являются неотъемлемыми предпосылками осмысленности человеческого существования». Пациенту следует показать, что в жизни у каждого имеется уникальная цель, которой можно достичь единственным путем. Если пациент не сознает своих уникальных потенциальных возможностей, тогда его первоочередная задача – выявить их. «Экзистенциальный анализ соответственно имеет целью помочь человеку осознать свою ответственность за выполнение каждой из стоящих перед ним задач»; выполнение этого предназначения придает жизни смысл.

Конечность существования также придает жизни смысл. Смерть не делает жизнь бессмысленной; напротив, именно временный характер жизни придает ей смысл. Если бы жизнь была бесконечной, можно было бы отложить дела на потом; отсутствовала бы потребность в действиях, в выборе или принятии решений, не было бы никакой ответственности. «Смысл человеческого существования основывается на его необратимости». В логотерапии этот аспект жизни должен быть преподнесен пациенту, чтобы подвести его к осознанию своей ответственности. Пациенту можно предложить вообразить, что он пересматривает «собственную биографию на закате дней» и подходит к «главе, посвященной настоящему этапу своей жизни... обладая сверхъестественной властью, он может решить, каким будет содержание следующей главы. Таким образом, он должен представить, что все еще в его силах внести исправления в важнейшую главу своего внутреннего жизнеописания».

Здесь применим категорический императив логотерапии: «Живи так, как будто ты живешь уже второй раз и как будто в первый раз ты поступил неправильно, именно таким образом, как собираешься поступить сейчас!». В процессе этого пациент осознает большую ответственность за каждый последующий час и каждый последующий день.

Каждый человек имеет уникальную судьбу, которая, подобно смерти, есть часть жизни. «То, что мы называем судьбой, стоит в стороне от человеческой свободы, и на нее не распространяется ни власть человека, ни его ответственность». Судьба имеет смысл, спорить с ней – значит не учитывать этого смысла. Без ограничений, наложенных судьбой, свобода была бы лишена смысла.

«Свобода без судьбы невозможна; свобода может быть свободой только перед лицом судьбы, в свободном противостоянии судьбе... Свобода предполагает ограничения, она зависит от ограничений... Если бы мы хотели дать определение человеку, мы бы назвали его таким существом, которое освободило себя от всего, что его определяло (определяло как биологическо-психологическо-социологический тип); другими словами, это существо, преодолевающее все эти факторы либо побеждая и трансформируя их, либо произвольно отдаваясь в их власть».

Прошлое является частью судьбы человека, поскольку оно не подлежит изменениям, но будущее не определяется исключительно прошлым. Ошибки прошлого могут послужить уроками для построения будущего. Предрасположенность человека или его биологические особенности есть часть судьбы, так же как и внешнее окружение и психические установки, в той мере, в какой они не свободны. Постоянная борьба между внутренней и внешней судьбой человека, с одной стороны, и его свободой – с другой, является сутью жизни.

Логотерапия рассматривает судьбу как «основной способ проверки человеческой свободы». Биологическая, психологическая и социологическая судьба препятствует человеческой свободе, однако способы осмысленного внедрения одних и тех же недостатков и препятствий в жизнь человека сильно варьируют, так же как и отношение к ним. Невротические личности демонстрируют болезненное принятие своей судьбы, однако такой невротический фатализм есть лишь ложная форма уклонения от ответственности. Пациентам не следует позволять винить свое детство, образование и окружение, которые будто бы определили их судьбу. Эта практика и привычка винить свой невротизм в совершенных ошибках являются способами избегания ответственности. Даже пациент с органическим расстройством несет ответственность за духовное отношение к своему состоянию.

Смысл страдания
Человек несет ответственность за актуализацию ценностей. Есть три категории ценностей (о которых уже говорилось): те, которые актуализируются в процессе деятельности; которые осознаются в процессе переживания мира; и ценности отношения, которые «актуализируются, когда индивид сталкивается с чем-то, не подлежащим изменению, чем-то, уготованным судьбой. Из того, каким образом человек все это воспринимает, ассимилирует эти трудности в собственную душу, вытекает неисчислимое многообразие ценностей и потенциальных возможностей. Это означает, что человеческая жизнь может быть реализована не только в созидании и наслаждении, но также и в страдании ».

Жизнь обретает свой окончательный смысл не только в жертвовании ею, как у героя, но и в самом процессе ожидания смерти. Страдания защищают человека от апатии и скуки; они приводят к деятельности, а значит, к росту и созреванию.

Судьба, которая заставляет человека страдать, должна быть «изменена, когда это возможно, но в случае необходимости ее следует безропотно выносить». Лишь когда человек «больше не имеет возможностей актуализировать творческие ценности, когда нет способов изменить судьбу, наступает черед ценностей отношения, которые должны быть актуализированы... Истинная сущность ценностей отношения заключается в манере человека смириться с неизбежным; чтобы ценности отношения были действительно актуализированы, необходимо, чтобы судьба, перед которой человек склоняет голову, действительно была неотвратимой».

Таким образом, каждая ситуация предоставляет возможность для актуализации ценностей, если не ценностей творчества и переживания, то ценностей отношения.

«Следовательно, могут возникнуть случаи, когда с помощью экзистенциального анализа необходимо будет сделать человека способным к страданию, в то время как психоанализ, например, нацелен только на то, чтобы вернуть ему способность к удовольствию или деятельности. Бывают такие ситуации, когда человек может реализовать себя только в искреннем страдании и никак иначе».

Смысл работы
Ответственность перед жизнью принимается в процессе реагирования на ситуации, которые предлагает жизнь. «Реакция должна выражаться не в словах, а в делах». Понимание ответственности возникает из осознания уникальной конкретной личной задачи, «миссии». Реализация ценностей творчества обычно совпадает с работой человека, которая в основном соответствует той сфере, в которой уникальность данного человека может проявиться по отношению к обществу. Эта работа как вклад в общество служит источником смысла и ценности той уникальности, которой обладает данный человек. Реализация нисколько не зависит от конкретного рода занятий. «Работа, которой человек занимается, не имеет большого значения, имеет значение способ выполнения этой работы». Необходимо разъяснить это невротическим личностям, которые предъявляют жалобы на то, что другой род занятий позволил бы им лучше реализовать себя. Не сам по себе род занятий, а выражение уникальности и единичности человека в работе или за рамками рабочих обязанностей придают деятельности смысл.

Для некоторых людей, работа является лишь средством добывания денег, а жизнь начинается только на отдыхе. Есть и те, кого работа настолько изматывает, что времени на отдых (помимо сна) совсем не остается. Некоторые посвящают все свое время погоне за богатством, тогда работа может привести к неврозу. Невротическая личность может иногда пытаться уйти от жизни, с головой уходя в работу. Когда такой человек не работает, то ощущает растерянность, и бедность его жизни смыслом становится явной.

«Тот, кто не имеет цели в жизни, бежит по жизни с максимально возможной скоростью, чтобы не замечать бессмысленности своего существования. Он в то же время пытается убежать от себя, но все напрасно. По воскресеньям, когда эта круговерть приостанавливается на двадцать четыре часа, перед ним предстает вся бесцельность, бессмысленность и пустота своего существования».

Индустрия развлечений позволяет забыться этим людям с воскресным неврозом.

Экзистенциальная важность работы проявляется в том, что Франкл называет «неврозом безработицы». Наиболее выраженным симптомом у безработного является апатия, чувство бесполезности и пустоты. «Он ощущает собственную никчемность, потому что у него нет работы. Не имея работы, он считает, что жизнь лишена смысла». У невротических личностей безработица становится оправданием всех неудач и снимает с них всякую ответственность перед другими и перед собой, а также перед жизнью. Вместе с тем безработица скорее может быть результатом невроза, чем невроз – результатом безработицы.

Безработица не является ударом судьбы, с которым следует смириться и в ответ на который развивается невроз безработицы. Существует альтернатива физическому отступлению под напором социальной судьбы. Вполне можно заняться различными другими видами деятельности с пользой проводить время, занять жизнеутверждающую позицию. Работа – не единственный способ придать жизни смысл. Человек способен решать, каким будет его отношение к потере работы, позитивным с элементами надежды или же апатичным.

Невроз безработицы может подлежать психотерапевтическому лечению, но лишь с подключением логотерапии, поскольку проблема эта имеет отношение к смыслу существования. Логотерапия «показывает безработному способ обрести внутреннюю свободу, несмотря на неблагоприятную ситуацию, и учит осознанию ответственности, благодаря которой он сохраняет возможность сделать свою трудную жизнь содержательной, извлечь из нее смысл».

Смысл любви
Общество – это обширное поле для человеческих переживаний. Интимная общность, состоящая из себя и другого человека, является той сферой, в которой наиболее ярко проявляются ценности переживания.

«Любовь есть переживание другого человека во всей его уникальности и единичности... Любимый человек постигается в своей сущности как уникальное и единичное существо, каковым он является; он постигается как Ты, именно так он предстает перед любящим. Как человек, он становится для любящего незаменимым, ничего для этого не предпринимая... Любовь не является заслугой – это просто милость... Это также очарование».

Очарование отражается на мире и ценностях человека. Имеется и третий фактор, привносимый в любовь, – «чудо любви», то есть вступление в жизнь нового человека, ребенка.

Индивид как участник любовных отношений может по-разному реагировать на три слоя человека – физический, психический и духовный. Наиболее примитивной является сексуальная установка, которая направлена на физический слой. Эротическая установка (обычно называемая «влюбленностью») направлена на психический слой. Любовь – это третья установка, направленная на духовный слой любимого человека. Этот слой составляет уникальность любимого, которая, в отличие от физического и психологического состояний, незаменима и постоянна.

«Любовь – лишь один из возможных способов наполнить жизнь смыслом, причем далеко не лучший способ. Наше существование было бы весьма печальным, а жизнь бедной, если бы их смысл зависел от того, испытываем ли мы счастье в любви... Человек, не испытывающий любви и не являющийся ее объектом, также способен наполнить свою жизнь смыслом».

Отсутствие любви может объясняться скорее невротической неудачей, чем судьбой. Внешняя физическая привлекательность сравнительно не важна, а ее отсутствие не является достаточной причиной для отказа от любви. Отказ от любви таит в себе обиду, поскольку предполагает завышенную либо заниженную оценку любви.

Акцент на внешности или внешней красоте ведет к обесцениванию человека как такового. Сексапильность безлична. Отношения, основанные на сексе, всегда поверхностны; это не любовь. Тот, кто участвует в таких отношениях, не стремится к любви, которая предполагает ответственность. Истинная любовь переживается как имеющая непреходящую ценность. Человек может спутать влюбленность с любовью, но ошибка эта выяснится лишь впоследствии.

Невротические личности могут опасаться напряжения, связанного с несчастной, неразделенной любовью, поэтому склонны избегать возможностей для любви. Таких людей необходимо учить восприимчивости и готовности ждать единственной счастливой любви, которая последует, возможно, после девяти несчастных. Психотерапия должна выявить эту склонность пациента к бегству.

Психосексуальное созревание, которое начинается с полового созревания, подвергается трем типам нарушений, приводящих к различным сексуальным неврозам. Первый тип происходит на заключительном этапе сексуального созревания, когда физическая сексуальная потребность становится эротической тенденцией, направленной на конкретного человека. Может случиться, возможно вследствие какого-либо разочарования в любви, что молодой человек убежден, что никогда не встретит того, кого можно уважать и в то же время желать. В этом случае он увлекается сексуальными отношениями без глубоких чувств, без любви, переходя на низший уровень психосексуального развития. Это «обиженный тип».

Второй тип представлен людьми, которые никогда не выходили за рамки сексуальности и не приближались к эротическим отношениям, они не ждут любви. Это так называемый «смирившийся тип». Такие люди считают, что любовь есть иллюзия; к ним относится Дон-Жуан. Третий тип – «неактивный» – полностью игнорирует представителей противоположного пола. Сексуальный инстинкт проявляется исключительно в мастурбации. Эта группа также включает молодых людей, которые страдают от сексуальной фрустрация, являющейся проявлением более общего психологического дистресса. Такая сексуальная фрустрация у молодого человека служит «указанием на то, что его сексуальный инстинкт пока не подчинен (или уже не подчинен) эротической тенденции, поэтому интегрирован в общую систему личных устремлений».

Так называемая сексуальная фрустрация молодых не разрешается за счет сексуальной активности, для этого требуется созревание до любви. «Терапия здесь простейшая. Достаточно ввести молодого человека в смешанную компанию сверстников. Рано или поздно он влюбится, то есть найдет партнера в эротическом, а не сексуальном смысле» и перейдет к эротической стадии развития. Грубая сексуальность и фрустрация уйдут. Человек постепенно будет взрослеть, а когда возникнут серьезные сексуальные отношения, их сексуальность примет надлежащую форму, как выражение любви.

«Теперь, в условиях доминирования эротической тенденции, он может строить эротические отношения, в рамках которых впоследствии могут возникнуть сексуальные отношения... Тем временем чувство ответственности молодого человека созреет до такой степени, что он сможет решить за себя и свою партнершу, где и когда вступать в серьезные сексуальные отношения и стоит ли это делать».

Позиция психотерапевта при сексуальном взаимодействии между молодыми людьми состоит в том, чтобы запрещать это взаимодействие, если оно не является частью истинной любви. Ни при каких обстоятельствах психотерапевт не может рекомендовать вступать в такие отношения, поскольку это личная нравственная проблема, ответственность за решение которой лежит на участниках отношений. Задача психотерапевта состоит в том, чтобы научить своих пациентов быть ответственными.

Логотерапия является специфичной терапией при ноогенных неврозах, поскольку она направлена на первичную проблему – их базовую природу, экзистенциальную фрустрацию или вакуум либо на отсутствие смысла жизни и различные аспекты этого. Терапевтическая цель состоит в устранении фрустрации путем заполнения вакуума, в помощи пациенту в обретении смысла жизни. Это достигается за счет помощи пациенту в понимании и принятии экзистенциальной или духовной природы жизни и принятии ответственности за себя и актуализацию ценностей путем отклика на требования или задачи, которые ставит перед ним жизнь.

Логотерапия как неспецифическая терапия при неврозах
При лечении психогенных невротических реакций логотерапия направлена не на симптомы или их психогенез, а на отношение пациента к симптомам. В логотерапии существуют две специфические техники для работы с неврозами; техники эти описаны ниже. Кроме того, общая логотерапия, применимая к ноогенным неврозам, пригодна также для лечения психозов, так как направлена на существующие экзистенциальные или духовные проблемы.

При работе с невротическими личностями логотерапия не является симптоматическим вмешательством. Напротив, она фокусируется на отношении пациента к своим симптомам. «Поскольку логотерапия не направлена непосредственно на симптом, а скорее представляет собой попытку изменить позицию, личное отношение пациента к своему симптому, это поистине личностная психотерапия».

Проведение терапии: техники логотерапии

Логотерапия делает акцент на отношениях между пациентом и психотерапевтом. «Эти отношения между двумя людьми есть важнейший аспект психотерапевтического процесса, гораздо более важный фактор, чем любой метод или техника». С учетом многообразия пациентов и психотерапевтов «психотерапевтический процесс состоит из непрерывной цепочки импровизаций». Отношения требуют равновесия между двумя крайностями, человеческой близостью и научной отстраненностью. «Это значит, что психотерапевт не должен руководствоваться исключительно симпатией или желанием помочь пациенту, но также и не должен подавлять человеческий интерес к нему, сводя отношения к техническим приемам».

В связи с концентрацией на экзистенциальных, духовных или философских проблемах в логотерапии много времени уделяется обсуждению этих проблем. Однако этот метод нельзя считать интеллектуальным или строго рациональным. «Логотерапия в равной мере далека от того, чтобы быть как процессом «логических» рассуждений, так и обыкновенной нравственной проповедью. Прежде всего психотерапевт, в том числе логотерапевт, не является ни наставником, ни пастором». Может быть использован вспомогательный диалог в сократовском стиле; «в то же время отсутствует необходимость вступать с пациентами в изощренные дискуссии».

Затрагивание экзистенциальных или духовных вопросов «чревато сложными проблемами, поскольку у врача возникает необходимость занять определенную позицию в отношении ценностей. Когда врач посвящает себя такой "психотерапии"... неизбежно проявляется его собственная философия, хотя до этого его мировоззрение было скрыто за ролью врача». Логотерапевту следует «остерегаться навязывать свою философию пациенту. Не должен иметь места перенос (или скорее контрперенос) личной философии, личных представлений о ценностях на пациента». Основанием тому служит концепция ответственности пациента за самого себя. Логотерапевт лишь подводит пациента к переживанию этой ответственности; логотерапевт не сообщает пациенту, перед кем или чем – перед совестью, обществом, Богом или другой высшей силой – и за что – за реализацию ценностей, личных задач, за конкретный смысл жизни – пациент ответственен.

Две логотерапевтические техники, парадоксальная интенция и дерефлексия, специально разработаны для работы с состояниями тревоги, с обсессивно-компульсивными и сексуальными неврозами. Тревожные неврозы и фобические состояния характеризуются предупреждающей тревогой, порождающей именно те обстоятельства, которых пациент боится. Возникновение этих обстоятельств подкрепляет антиципаторную тревогу, создавая порочный круг, существующий до тех пор, пока пациент не начинает избегать или устраняться от ситуаций, в которых можно ожидать возобновления страха. Этот уход является проявлением «ложной пассивности», которая относится к одному из «четырех стереотипов реагирования». Пациент, страдающий обсессивно-компульсивным неврозом, занимается «ложной деятельностью», когда пытается бороться с навязчивыми мыслями и действиями. «Ложная деятельность» также имеет место при сексуальных неврозах, когда пациент, стремясь к сексуальной компетентности, которой, как ему кажется, от него ждут, реагирует неадекватно ситуации. «Чрезмерная интенция» делает невозможным выполнение желаемого действия. В подобных случаях часто наблюдаются «чрезмерное внимание» и навязчивое самонаблюдение.

В случаях антиципаторной тревоги, обсесивно-компульсивных и фобических состояний весьма полезной оказывается логотерапевтическая техника, называемая парадоксальной интенцией . Эта техника, впервые описанная Франклом в 1939 г., требует или поощряет пациента делать то, что вызывает у него страх. Страдающий обсессивно-компульсивным расстройством пациент перестает сопротивляться навязчивым мыслям и действиям, а страдающий фобией прекращает бороться со страхами, разрывая тем самым порочный круг антиципаторной тревоги. Это полностью меняет отношение пациента к ситуации. Кроме того, «все это делается в максимально шутливой форме. Изменение отношения к симптому позволяет пациенту дистанцироваться от него, отстраниться от своего невроза... Если удается успешно подвести пациента к тому, чтобы он перестал бороться или избегать своих симптомов, а наоборот, стал бы их преувеличивать, можно наблюдать, как симптомы постепенно ослабевают, и пациент более не находится под их властью...

«Парадоксальная интенция эффективна независимо от этиологии симптома: другими словами, это действительно неспецифический метод... Вместе с тем ее нельзя назвать симптоматической терапией, поскольку логотерапевт, используя парадоксальную интенцию, озабочен не симптомом как таковым, а отношением пациента к неврозу и его симптоматическим проявлениям».

Парадоксальная интенция иногда приносит успех даже в очень тяжелых и длительно существующих случаях. Она особенно эффективна при краткосрочном вмешательстве в случае фобий, которым сопутствует антиципаторная тревога. До семидесяти пяти процентов пациентов полностью излечились от своих фобий или же их состояние заметно улучшилось. Этот метод нельзя назвать поверхностным; он, по-видимому, оказывает воздействие на глубинные уровни. Это «явно больше, чем просто изменение поведенческих стереотипов; скорее это экзистенциальная переориентация (existentielle Umstellung )». Это и есть логотерапия в истинном смысле слова, «основанная на том, что в логотерапевтической терминологии обозначается психоноэтическим антагонизмом... который относится к специфически человеческой способности отстраняться не только от окружающего мира, но и от самого себя».

Чрезмерно выраженное внимание, интенция и самонаблюдение поддаются воздействию другой логотерапевтической техники, называемой дерефлексией .Дерефлексия особенно полезна в случаях мужской импотенции и неспособности достичь оргазма у женщин. Гиперинтенция и гиперрефлексия тормозят выполнение функции. Дерефлексия отвлекает внимание от выполняемого действия и собственной персоны, переключая его на партнера, что устраняет требования к выполнению действия.

«Такое игнорирование, или дерефлексия, однако, достижимо лишь в той степени, в какой сознание пациента направлено на позитивные аспекты. Дерефлексия сама по себе включает как негативный, так и позитивный аспект. Пациенту необходимо переключение с антиципаторной тревоги на что-либо иное... Благодаря дерефлексии пациент способен игнорировать свой невроз, фокусируя внимание вовне. Он нацеливается на жизнь, полную потенциальных смыслов и ценностей, которые апеллируют к его личным возможностям».

Парадоксальная интенция заменяет «ложную пассивность» «правильной пассивностью». Дерефлексия замещает «ложную деятельность» «правильной деятельностью».

Продолжительность и область применения

Продолжительность. Не существует даже приблизительных рамок логотерапевтического вмешательства. Так, в приведенных ниже случаях лечение обычно длилось в течение нескольких месяцев. Однако, как утверждает Герц (Gerz, 1962), «число терапевтических сессий зависит преимущественно от длительности заболевания пациента. В случае острого заболевания... большинство пациентов реагируют на эту (парадоксальную интенцию) терапию в течение 4-12 сессий. Тем же, кто страдает на протяжении нескольких лет... требуется от б до 12 месяцев лечения с сессиями дважды в неделю, чтобы достичь успеха».

Если в данном случае речь идет о парадоксальной интенции, то сколько же времени может понадобиться, когда целью терапии является помощь пациенту в обретении смысла? А для усвоения логофилософии? Даже трудно себе представить, каким должно быть число сессий при таком лечении.

Область применения. Для кого предназначена логотерапия? Каждый может извлечь из нее пользу для себя. Люди на всех этапах жизни, с проблемами и без них, психически здоровые и не очень могут воспользоваться теми преимуществами, которые предлагает логотерапия. Вместе с тем у логотерапии имеется ряд противопоказаний. «Парадоксальная интенция категорически противопоказана при психотической депрессии... Что касается страдающих шизофренией, логотерапия не является этиологическим лечением». При шизофрении дерефлексия может использоваться в качестве «психотерапевтического дополнения» с целью «поддержки других форм терапии». Логотерапия, таким образом, оптимально подходит для невротических состояний – коллективных, ноогенных, фобических и обсессивных.

Примеры из практики

Следующий случай был описан Франклом (Frankl, 1967) в сборнике избранных сочинений.

«Парадоксальная интенция также применима в случаях, более сложных, чем моносимптомный невроз. Следующий случай демонстрирует, что даже тяжелые обсессивно-компульсивные расстройства характера (по немецкой клинической терминологии это ананкастная психопатическая структура характера) могут быть с успехом излечены с помощью парадоксальной интенции.

Пациентка, женщина 65 лет, страдала в течение шестидесяти лет выраженным расстройством, связанным с навязчивым мытьем рук, по поводу которого была госпитализирована в нашу клинику. Предполагалось, что в результате наблюдения ей будет предписана лейкотомия (которая, по моему мнению, единственная могла бы принести облегчение при столь тяжелом состоянии). Симптомы расстройства возникли в возрасте четырех лет. Если выполнению ритуала что-либо препятствовало, пациентка даже могла начать облизывать руки. Позднее она стала испытывать постоянный страх заразиться кожными заболеваниями. Она вообще не прикасалась к дверным ручкам. Кроме того, она настаивала на том, чтобы муж соблюдал сложный профилактический ритуал. На протяжении длительного времени пациентка была неспособна выполнять любую домашнюю работу; в конце концов она перестала вставать с постели. Тем не менее даже в таком состоянии она требовала, чтобы все вещи самым тщательным образом протирали, причем тряпку следовало поминутно стирать. «Жизнь стала для меня адом», – призналась пациентка.

В надежде избежать операции на мозге моя ассистентка доктор Ева Нибауэр приступила к логотерапевтическому вмешательству с использованием парадоксальной интенции. В результате спустя девять дней после госпитализации пациентка стала помогать своим соседкам по палате, штопая им носки, помогая сестрам протирать столы и промывать шприцы, и даже опорожняла кюветы с испачканным кровью и гноем материалом в перевязочной! Спустя тринадцать дней после поступления она несколько часов провела дома, а после возвращения в клинику торжественно сообщила, что съела булочку испачканными в земле руками. Через два месяца пациентка обрела способность вести нормальную жизнь.

Было бы неточным сказать, что она полностью избавилась от симптомов, навязчивые мысли по-прежнему часто посещали ее. Вместе с тем облегчения удалось достичь благодаря тому, что пациентка прекратила бороться со своими симптомами (эта борьба их только подкрепляла), напротив, она относилась к себе иронически; иначе говоря, использовала парадоксальную интенцию. Она даже была способна подшучивать над своими патологическими мыслями. Эта пациентка по-прежнему находится в контакте с поликлиническим отделением, поскольку нуждается в поддерживающей логотерапии. Улучшение в данном случае оказалось стойким, поэтому отпала необходимость в лейкотомии, которая ранее считалась неизбежной».

Следующий случай взят из сообщения американского психиатра об успешном применении парадоксальной интенции у двадцати четырех своих пациентов.

«Пациентка А. В., 45 лет, замужняя, мать 16-летнего сына, имела анамнез длительностью 24 года фобического невроза, состоящего в выраженной клаустрофобии, связанной со страхом езды в машинах. Она также боялась высоты, боялась пользоваться лифтом, ходить по мостам, боялась упасть в обморок, выходить из дома (когда бывала вынуждена это делать, старалась держаться за деревья, кусты). Кроме того, пациентка боялась открытых пространств, пребывания в одиночестве и паралича. На протяжении всех двадцати четырех лет ее безуспешно лечили разные психиатры, в том числе она неоднократно проходила длительную психоаналитически ориентированную психотерапию. Кроме того, пациентка несколько раз попадала в больницу, прошла несколько курсов электросудорожной терапии (ЭСТ), в конце концов ей была предложена лоботомия. За четыре года до нашей с ней встречи она длительное время находилась в палате для беспокойных больных государственной больницы. Там ей была проведена ЭСТ и интенсивная медикаментозная терапия барбитуратами, фенотиазидами, ингибиторами моноаминооксидазы и амфетамином, что не дало стойкого результата. Пациентка была настолько парализована всеми своими многочисленными фобиями, что не выходила из угла палаты, где стояла ее кровать. Она сильно страдала, несмотря на высокие дозы транквилизаторов. Ее напряжение было столь велико, что мышцы у нее постоянно болели. Она все время была озабочена тем, чтобы «не упасть в обморок», «не нервничать», «не паниковать». Диагнозы ее заболевания, по мнению различных психиатров, варьировали от психоневроза до шизофренической реакции шизоаффективного типа с фобической тревогой и депрессивными проявлениями. Находясь в больнице, пациентка в течение полутора лет проходила «интенсивную аналитически ориентированную психотерапию» у опытного клинического психолога.

Первого марта 1959 г. все лекарственные препараты были отменены, и я приступил к лечению с помощью парадоксальной интенции. Техника вмешательства была подробно разъяснена пациентке, и мы с ней работали вместе, симптом за симптомом, страх за страхом. Мы начали с устранения незначительных страхов, в частности связанных с невозможностью заснуть. Пациентку перевели из палаты для беспокойных больных, ей была дана инструкция «попытаться упасть в обморок и начать паниковать как можно сильнее». Вначале она со злостью сказала: «Мне нечего пытаться! Я и так боюсь! Это нелепо. Вы делаете мне хуже!» После нескольких недель сопротивления пациентка смогла оставаться в палате, расположенной на третьем этаже, «безуспешно» пытаясь упасть в обморок и стать парализованной. Мы с пациенткой вместе ездили на лифте на пятый этаж. Пациентке было рекомендовано войти в лифт и подниматься вверх с твердым намерением упасть в обморок и показать мне, «как чудесно она умеет бояться и быть парализованной». Находясь в лифте, я скомандовал ей упасть в обморок, но она рассмеялась и ответила: «Я стараюсь, но у меня не получается. Не знаю, что со мной случилось, я не боюсь. Мне кажется, я изо всех сил стараюсь испугаться!» Доехав до пятого этажа, пациентка выглядела очень гордой. Это был поворотный момент лечения. С тех пор она использовала парадоксальную интенцию всякий раз, когда в этом возникала необходимость. Впервые за много лет пациентка сама вышла из больницы прогуляться, хотя «постоянно пыталась вызвать в себе страх». После пяти месяцев такой терапии она полностью избавилась от симптомов. Пациентка на выходные ушла домой и с удовольствием отметила отсутствие всяких фобий впервые за 24 года. Вернувшись в больницу, она заявила, что теперь у нее остался единственный страх, связанный с ходьбой по мостам. В тот же день на моей машине мы переехали через мост. Когда мы ехали по мосту, я приказал ей начать бояться и упасть в обморок, но она лишь рассмеялась и ответила: «Не могу!» Вскоре после этого она выписалась. С тех пор она приходит ко мне каждые два-три месяца на прием «из благодарности». Следует особо подчеркнуть, что я намеренно не знакомился с ее анамнезом и не изучал психодинамику.

Два месяца назад пациентка попросила о специальной встрече. Когда мы встретились, она выглядела напряженной, выражала тревогу по поводу возможности вновь заболеть. Ее муж не работал вот уже в течение нескольких месяцев и также страдал неврологическим расстройством, диагностика которого еще не была завершена. У пациентки началась менструация, возникло напряжение и появилась боязнь возврата порочного круга прошлого заболевания. За одну сессию ей удалось понять, что произошло, и избежать восстановления деструктивного стереотипа своих фобий. Эта пациентка больше не попадала в больницу, живет полноценной и счастливой жизнью в кругу своих родных вот уже на протяжении двух с половиной лет. Выздоровление стало возможным без всяких попыток с моей стороны «понять» имеющиеся у пациентки симптомы с позиции психоаналитической теории и «глубинной психологии».

Правомерно задать вопрос: что именно происходит на сессиях? Терапия начинается с выяснения анамнеза, описания симптоматики и т. п., далее следует разъяснение пациенту основных принципов парадоксальной интенции с обсуждением случаев из моей собственной практики, а также некоторых типичных случаев, о которых сообщили Франкл, Нейбауэр и Кокурек. Это обычно занимает от полутора до двух часов. У такого обсуждения две цели: пациент понимает, чем именно мы будем заниматься, а также обретает уверенность в эффективности терапии. Так, я обнаружил, что весьма полезно организовывать встречи пациентов, только приступающих к лечению данного типа, с уже излеченными пациентами, как в условиях больницы, так и в частной практике. Это можно делать в индивидуальном формате, а также в условиях психотерапевтической группы. Я не отрицаю, что здесь присутствует элемент внушения, но позвольте спросить, какой врач или психиатр может лечить своих пациентов без этого фактора? Что касается собственно техники, не следует путать ее с суггестией. В действительности парадоксальная интенция представляет собой прямую ее противоположность. Пациентам вовсе не говорят, что «им будет становиться все лучше и лучше», им рекомендуют намеренно попытаться ухудшить свое состояние .Логотерапевт предлагает пациенту самому пожелать, чтобы с ним произошло пугающее событие. Франкл конкретно говорит, что «парадоксальная интенция представляет собой логотерапию в чистом виде. Пациент объективирует свой невроз, дистанцируясь от имеющихся симптомов. Духовное в человеке должно отсоединиться от психического, и пациент должен призвать Trotzmacht des Geistes , духовную способность человека к сопротивлению, по собственной воле избрать определенную установку в любой данной ситуации»».

Следующие комментарии даны логотерапевтом из Америки.

«Когда я ощущаю, что пациент хорошо понимает механизм действия техники, мы вместе применяем ее на практике в моем офисе. Например, пациент, опасающийся потерять сознание, должен попытаться «упасть в обморок». Чтобы рассмешить пациента, я всегда прибегаю к преувеличениям и говорю что-то вроде: «Давайте; ну падайте же в обморок прямо здесь. Покажите мне, как отлично вы это умеете». Когда же пациент пытается это сделать и у него не получается, он начинает смеяться. Тогда я говорю ему: «Если вы не можете упасть в обморок здесь, когда сами этого хотите, то вам это не удастся и в любом другом месте, если вы станете пытаться это сделать». Таким образом, мы вместе еще и еще раз применяем парадоксальную интенцию здесь в офисе; но также, если это необходимо, делаем это у пациента дома или в любом другом месте, где у него возникают невротические симптомы. Когда пациент успешно избавляется с помощью парадоксальной интенции от одной из своих фобий, он с энтузиазмом начинает применять эту технику для других симптомов. Количество терапевтических сессий зависит преимущественно от длительности заболевания пациента. В случае острого заболевания продолжительностью несколько недель или месяцев большинство пациентов реагируют на такую терапию в течение 4-12 сессий. Тем же, кто был болен несколько лет, пусть даже двадцать лет и более (лично у меня было шесть подобных случаев, в литературе их описано гораздо больше), требуется от шести до двенадцати месяцев лечения с сессиями дважды в неделю, чтобы добиться излечения. На протяжении курса необходимо повторно обучать и поощрять пациента к использованию техники в соответствии с имеющимися у него специфическими симптомами. Поскольку нервная система сама по себе склонна к повторениям и поскольку наши чувства опосредуются вегетативной нервной системой, установившийся стереотип чувствования будет воспроизводиться, превращаясь в своеобразный рефлекс, даже когда причины невротических симптомов уже устранены. Благодаря склонности нервной системы к повторам, необходимым условием успешной терапии является повторное применение парадоксальной интенции...

Вначале пациенты прекрасно реагируют на парадоксальную интенцию, однако в ходе терапии, особенно в хронических случаях, повторно возникают незначительные рецидивы. Это объясняется тем фактом, что пациенты, пытаясь улучшить свое состояние ,вновь вступают в порочный круг борьбы за здоровье, невроз при этом получает новое подкрепление. Другими словами, пациенты «забывают» про парадоксальную интенцию, а ухудшение их состояния происходит вследствие самовнушения. В основе неуспеха лежат упомянутые выше повторяющиеся стереотипы невротического поведения («Я так долго пытался бороться с неврозом негодными средствами. Переучиваться трудно»). Но есть также и другой элемент: психотерапевт требует от пациента значительной смелости, в частности в преодолении страха. Например, пациенту, который боится покраснеть на людях, предлагается сделать именно это. Здесь мы апеллируем к личной гордости пациента и его внутренней свободе в духовном измерении, это и есть практика логотерапии в истинном смысле. По всем перечисленным выше причинам психотерапевт должен без устали напоминать пациенту о необходимости использования парадоксальной интенции, именно потому что симптомы невроза возникают снова и снова. В конце концов невротические симптомы лишатся подкрепления и пройдут. К сожалению, они слишком часто «пытаются вернуться», однако в этих случаях их сдерживает парадоксальная интенция. «Когда они увидят, что ко мне им никак не пробиться, они окончательно исчезнут»».

Заключение и оценка

Заключение. Логотерапия представляет собой экзистенциальный подход, направленный на помощь индивиду в решении проблем философской или духовной природы. Это проблемы смысла жизни – смысла смерти, страдания, работы и любви. Проблемы в этих сферах приводят к экзистенциальной фрустрации или ощущению бессмысленности жизни.

Смысл жизни нельзя отыскать, задаваясь вопросом о цели существования. Он возникает в процессе реагирования человека на жизнь, на ситуации и задачи, которые перед ним ставятся. Хотя биологические, психологические и социальные факторы оказывают влияние на реакции человека, всегда имеется элемент свободы выбора. Индивид не может всегда контролировать условия, в которых находится, но может контролировать свои реакции на них. Следовательно, человек несет ответственность за свои реакции, выборы и действия.

Экзистенциальная фрустрация может проявляться и без невроза или психоза, однако она может привести к неврозу, а неврозы и психозы всегда имеют экзистенциальные аспекты. Логотерапия направлена на экзистенциальную фрустрацию и эти экзистенциальные аспекты невроза и психоза. Следовательно, она не столько заменяет, сколько дополняет психотерапию. Логотерапия не уделяет внимания психодинамике или психогенезу, она направлена на философские и духовные проблемы пациента. Ее цель состоит в предоставлении пациенту новых возможностей, в реализации его скрытых ценностей, а не в обнаружении глубинных тайн. Самоактуализация не считается конечной задачей. Реализация себя возможна лишь в той степени, в какой человек реализует конкретный смысл своего личного существования. Самоактуализация, таким образом, является побочным продуктом.

В логотерапии используются две специфические техники: парадоксальная интенция и дерефлексия. Первая напоминает негативную практику по Найту Данлепу (Knight Dunlap, 1933). Некоторые другие аспекты разработанного Франклом метода сходны с переобусловливанием. Вместе с тем Франкл связывает эти техники с экзистенциализмом и подчеркивает вызываемые ими эффекты помимо устранения симптомов. Тем не менее намечаются некоторые сходства и параллели между случаями, описанными Франклом, и сообщениями Сэлтера и Вольпе. Парадоксальная интенция имеет дело с симптомами. Данный метод поощряет пациента подвергнуться пугающей ситуации, однако без вызывающих страх последствий, что разрывает порочный круг и ведет к угашению страха или антиципаторной тревоги. Франкл, однако, подчеркивает аспекты отношения к ситуации. Именно отношение пациента, а не команда, настояние или поощрение со стороны психотерапевта приводит к тому, что пациент подвергает себя действию ситуации, в которой может возникнуть угашение. Не исключено, что необходимым условием здесь является изменение установок пациента, как и в других методах, ведущих к переобусловливанию и угашению, например в подходах Сэлтера и Вольпе.

Оценка. Для Франкла духовный аспект является самостоятельным измерением индивида, отличным от психологического. Это, вероятно, является результатом отсутствия внимания и даже отвержения смыслов и ценностей со стороны психологии. Вместе с тем не обязательно рассматривать смыслы и ценности как самостоятельный аспект индивида; они вполне могут быть частью его психологического аспекта. Тем не менее Франкл признает проблемы и страдания современных людей, вводя их в психотерапию как полноправные объекты вмешательства, вместо того чтобы игнорировать их или лечить их как симптомы бессознательных или вытесненных интрапсихических конфликтов между влечениями. Его концепция ценностей отношения также представляет собой весомый вклад. Унгерсма (Ungersma, 1961) утверждал, что эта концепция Франкла «внесла уникальный вклад в психотерапию любой ориентации,... опосредуя и развивая глубочайшие достижения Фрейда».

Если другие подходы в психотерапии делают акцент на самоактуализации, самореализации и самосовершенствовании как цели терапии, Франкл подчиняет эту цель цели достижения смысла. Можно возразить, что именно значимость событий, ситуаций, задач, ценностей, установок и т.д. для самореализации придает им смысл; они лишены смысла сами по себе, обретая смысл лишь применительно к развитию индивида.

Вероятно, было бы несправедливым судить о логотерапии (или экзистенциальной психотерапии) на основе техник парадоксальной интенции и дерефлексии. Это специфические техники для вполне конкретных симптомов или невротических состояний. Они едва ли применимы в случае более тяжелых нарушений, с которыми имеет дело экзистенциальная психотерапия, в частности при экзистенциальной фрустрации и утрате смысла жизни.

Логотерапия призвана заниматься этими философскими или духовными проблемами. Однако описание методов не позволяет составить о них точного представления. Логотерапию часто комбинируют с общей психотерапией, при этом используются традиционные техники. Франкл отрицает, что его подход включает обучение или проповедь, является интеллектуальным или рациональным. Вместе с тем он часто выливается в обсуждение философских или духовных проблем с вышеупомянутыми элементами. Описание случаев пестрит такими терминами, как причинность, убеждение, инструктирование, тренинг, руководство и так далее. Суггестия, убеждение и установление причинно-следственных связей являются составными частями этого процесса.

Высказывается мнение (Weisskopf-Joelson, 1975) о том, что логотерапия – это скорее вера, философия жизни, светская религия, чем наука или школа психотерапии в обычном смысле слова. Сочинения Франкла пригодны не только для подготовки логотерапевтов, клиенты также могут извлечь из них пользу. Вайскорф-Джоэлсон предлагает, чтобы терапевтические сессии посвящались преимущественно обучению ценностям и философии логотерапии, а не использованию техник. В логотерапии имеется всего одна техника – парадоксальная интенция. Первая часть техники, принятие, а не борьба с невротическими симптомами, соответствует философии. Вторую часть, преувеличение симптомов, автор считает трюком. Именно этому моменту, по ее мнению, уделяется чрезмерное внимание теми психотерапевтами, которые занимаются поиском техник, хотя он не согласуется с философией. По ее мнению, Франкл «это смесь проповедника, гуру и пророка под маской психиатра, распространяющего свои послания на языке, к которому охотно прислушиваются мужчины и женщины двадцатого века, на языке психологии. Однако мир, а возможно и сам человек слишком серьезно отнесся к этой уловке и не замечает пророка, скрывающегося под мантией психиатра».

В искренности и увлеченности Франкла сомневаться не приходится. Он не предписывает смыслов жизни и не определяет ответственность своих клиентов, однако прилагает много усилий, чтобы подвести их к анализу своих проблем и принятию ответственности.

В чем же состоит ценность логотерапии? Вероятно, наибольшая ее ценность в открытом и искреннем принятии психотерапевтом философских проблем, связанных с целями и ценностями. Накапливается все больше фактов, свидетельствующих о том, что современный человек озабочен проблемами ценностей и целей, смысла существования, а также вопросами свободы и ответственности. Если другие психотерапевты выказывают минимальное внимание к этой сфере человеческих переживаний, Франкл помещает ее в центр своего подхода. Это общий центр интересов экзистенциализма, если судить по работам других представителей данного направления, однако работа Франкла имеет некоторые преимущества в глазах изучающих психотерапию. Его сочинения проще читать в отличие от большинства работ на эту тему. По своей ориентации они менее абстрактны и загадочны, в них нет болезненности или пессимизма, свойственных другим экзистенциальным подходам. Хотя Франкл употребляет слово духовный в качестве ключевой концепции, он не считает его синонимом религиозности .Кроме того, хотя понятие духовный используется наравне с термином интеллектуальный или психический , оно выходит за их рациональные аспекты. Наиболее близким синонимом, по-видимому, следует считать понятие философский .

Хотя подход логотерапии довольно туманен, а его теория и техники не были систематически разработаны и описаны, он представляет определенную ценность для студента как свидетельство растущего интереса к тем аспектам жизни, которым не уделяется пристального внимания в других подходах в психотерапии. Вполне возможно, что эти аспекты, связанные с ценностями, целями и смыслом жизни, в настоящее время чаще служат источником проблем и так называемых неврозов, чем это было в прошлом. Современная цивилизация и общество привели к изменению свойственной людям проблематики. Если так, то психотерапия должна отражать это изменившееся, отличающееся содержание. Меняющиеся условия сделали всеобщим достоянием иной взгляд на человека, мимо которого не могут проходить те, кто занимается психотерапией.

Что касается научных исследований, «базовые концепции логотерапии – воля к смыслу, экзистенциальный вакуум и ноогенный невроз – получили экспериментальное подтверждение» (Fabry, 1980). В некоторой степени это действительно так, однако, что можно сказать о логотерапии как лечении? Каково мнение исследователей? Райс и Гринберг (Rice & Greenberg, 1992) указывают, что «в рамках подхода экзистенциальной терапии проведено сравнительно немного исследований». Хотя в данном случае речь идет об экзистенциальной терапии как таковой, это относится и к логотерапии. Единственным исключением является парадоксальная интенция, которой посвящено множество работ.

Поначалу заявления об эффективности парадоксальной интенции делались на основании единичных случаев. Согласно Франклу, первые экспериментальные исследования, посвященные парадоксальной интенции, датируются 1970 г. В 1980-х гг. внимание исследователей к парадоксальной интенции и парадоксальным стратегиям вообще заметно возросло. Этот процесс продолжался и в 1990-х гг.

Насколько эффективна парадоксальная интенция? В некоторых исследованиях были получены весьма обнадеживающие результаты, однако далеко не во всех случаях; что касается систематических исследований этого метода, то они еще впереди. Итоги большинства известных исследований на эту тему подвела группа авторов (Kim, Poling & Ascher, 1991), которые указали, что, хотя исследованию парадоксальной интенции уделяется много внимания, большинство работ посвящены исключительно бессоннице или агорафобии, в то время как другие проблемные сферы остались практически не у дел. «Исходя из отсутствия соответствующих исследований, делается вывод о том, что определенно судить об эффективности парадоксальных техник пока преждевременно». И далее: «Есть много критических замечаний даже по поводу самых методически надежных исследований и нет необходимых данных, даже в случае бессонницы и агорафобии, чтобы снять противоречия и сделать практические выводы». Хотя это мнение было высказано несколько лет назад, оно не устарело и по сей день: систематические экспериментальные исследования в этой сфере могут и должны быть проведены.

Что можно сказать о будущем логотерапии? Логотерапия представляется весьма привлекательной и имеет широкую область применения – как философия, как форма психотерапии для противостояния смерти и болезням, в медицине и даже в стоматологической практике (Fabry, Bulka & Sahakian, 1980). В Вене действует Институт Виктора Франкла. По логотерапии проводятся курсы, создаются общества и центры во всем мире (например, в Японии, в Рио-де-Жанейро); в Калифорнии располагается Институт логотерапии, основанный в конце 1970-х гг. Выходит журнал « The International Forum for Logotherapy» .Журнал « Journal Des Viktor- Frankl- Instituts» ,международное периодическое издание, посвященное изучению и разъяснению принципов логотерапии и экзистенциального анализа, стало издаваться с 1993 г. Первый всемирный конгресс по логотерапии был проведен в 1980 г. Развитие логотерапии в этих направлениях продолжается и в настоящее время.

Терапия Франкла представляет собой «смыслотерапию» (Mahoney, 1991), а бессмысленность и поиск смысла всегда будут для человека проблемами; даже по одной этой причине следует ожидать, что логотерапия сохранит свое значение как самостоятельная форма лечения в сфере психотерапии. Более того, актуальность послания Франкла отражена в следующем: а) он был главным докладчиком на второй конференции, посвященной эволюции психотерапии в 1990 г, б) сборник материалов этой конференции (Zeig, 1992) вышел с посвящением ему (и его жене) «за монументальный вклад в развитие человечества и за негасимое пламя, освещающее возможность отыскания смысла жизни», в) в 1994 г. Франкл был основным докладчиком на конференции в Гамбурге, посвященной эволюции психотерапии.

Однако сам Франкл никогда не считал себя «всем и вся» логотерапии. Призывая к «дегуруфикации логотерапии», он своеобразно осветил ее будущее: «Моя задача состоит не в том, чтобы воспитывать попугаев, способных чирикать "голосом мастера", а в том, чтобы передать факел "независимым, изобретательным и сильным духом"». Некоторые из этих «независимых, изобретательных и сильных духом» опубликовали свои работы в книге Фабри с соавторами (Fabry et al, 1980), а также другие, недавно вышедшие работы. Творческий дух и преданность сторонников, без сомнения, сделают будущее логотерапии более ярким и радужным.

Биографическая справка

Виктор Франкл родился (1905) и получил образование в Вене, степени доктора медицины (1930) и доктора философии (1949) были присвоены ему в Университете Вены. В 1928 г. он основал в Вене Молодежные дискуссионные центры (Youth Advisement Centers), которые возглавлял вплоть до 1938 г. В период с 1936 по 1942 г. он работал в области неврологии и психиатрии, затем возглавил неврологическое отделение Ротшильдской больницы в Вене. В 1947 г. он стал во главе Венской неврологической поликлинической больницы, в 1947 г. был выбран доцентом неврологии и психиатрии Венского университета, а с 1955 г. стал профессором. Франкл был приглашенным профессором Гарвардского университета, Южного методистского университета, Стэнфордского университета, университета Дюкень и Чикагского психиатрического фонда. С 1942 по 1945 г. он находился в германских концентрационных лагерях, в том числе в Освенциме и Дахау. Его отец, мать, брат и жена погибли в лагерях.

Франкл написал ряд книг на немецком языке, многие из которых были переведены на польский, японский, голландский, испанский, португальский, итальянский, шведский и английский. Он не раз выступал с лекциями в Южной Америке, Индии, Австралии, Японии, США и Европе.

Австриец Виктор Эмиль Франкл, один из наиболее выдающихся мыслителей XX века, значительно меньше известен широкой публике, нежели его современники — Фромм, Хорни, Маслоу и др. Между тем его учение (учение, потому что это больше, нежели психологическая теория) прошло наиболее суровую проверку самой жестокой практикой — концлагерем.

Франкл, как еврей стал жертвой нацистской политики. Он прошел через такие известные лагеря смерти, как Дахау и Аушвиц. Именно там он впервые имел возможность проверить правильность своего психологического подхода, названного им впоследствии логотерапией — (от греч. logos — смысл, знание), — то есть речь идет о терапии смыслом.

Обычно логотерапию относят к гуманистическому направлению в теориях личности. Однако, это не вполне верно, хотя не стоит забегать вперед, у Вас будет возможность самостоятельно оценить разницу между логотерапевтическим и гуманистическим взглядом на человека.

В своей теории человека, Франкл исходит из трех фундаментальных положений: 1) Свобода воли; 2) Воля к смыслу; 3) Смысл жизни. Разберем по порядку. Что понимается под свободой воли. Полагается, что человек всегда свободен, и никто не вправе эту свободу у него отнять.

Разумеется, речь идет не о полной и абсолютной свободе от всего. Каждый человек в своем поведении ограничен: социальными и экономическими обстоятельствами, рамками своей культуры, своим психотипом, наконец. Речь идет, прежде всего, о свободе осознанного отношения к обстоятельствам, о свободе занять личностную позицию по отношению даже к тому, чего изменить или предотвратить человек не в силах.

Например, когда массы людей сгонялись нацистами в концлагеря, сами люди, разумеется, были не властны над обстоятельствами своей жизни: лишения, голод, побои — все это было общим. Однако, люди были свободны в том, как им относится к данным тяжелым обстоятельствам. Свободны как позитивно, так и негативно. Они могли выбирать — пойти на поводу у нечеловеческих обстоятельств и превратиться в забитое животное, или несмотря ни на что остаться человеком, сохранить свою личность.

Второе положение — воля к смыслу — связано с другой фундаментальной чертой человека — разумностью. Мы обладаем абстрактным мышлением и рефлексией (способностью взглянуть на себя со стороны). И мы отличаемся от животных тем, что точно знаем: мы обязательно умрем. Осознание своей конечности, заставляет нас искать ответ на вопрос «Зачем и ради чего я живу?».

Этот вопрос, отнюдь не праздный. Если мы не имеем на него ответа, то жизнь может лишиться для нас своей ценности. «Жизнь ценность сама по себе!» — возразите Вы. Да, но она заканчивается смертью. Человеку, который не знает, зачем жить, вполне может показаться, что жить просто незачем. Поэтому мы ищем смысл, мы мотивированы поиском смысла, реализацией смысла в наших действиях. Мы не переносим бессмысленности. Когда мы что-то делаем, нам нужно знать зачем мы это делаем. Это принципиально отличается от взгляда на человека с позиций других психологических школ.

Например, поведение художника, пишущего картину, можно объяснить в рамках динамического подхода, как сублимацию эроса. Однако сам художник, скорее будет говорить о смысле, который он пытается выразить в своей картине. Первое объяснение связано с причинами поведение (почему?), второе — с целью, смыслом (зачем?).

Сторонники динамического подхода говорят о воле к удовольствию. Но ведь удовольствие, как правило — побочный продукт. Мы получаем удовольствие от хорошо выполненной работы, от приятного общения, от занятий сексом, наконец. Однако при этом, удовольствие проявляется, как последствия реализации смысла. Ведь, выполняя работу, мы думаем не об удовольствии, а о конечной цели. Общаясь с другими, мы тоже не думаем об удовольствии, а сосредоточены на теме общения.

Наконец, если, занимаясь сексом, мы думаем в первую очередь об удовольствии, а не о нашем отношении к партнеру, то это наверняка закончится сексуальным неврозом, любой сексолог это подтвердит. Когда удовольствие становится самоцелью — оно становится почти недостижимым. Мы стремимся к идеалам и, готовы жертвовать ради них жизнью, а удовольствие чаще всего, приходит как нечто побочное.

Когда говорят о воле к власти и превосходству, как движущем мотиве человеческого поведения, то игнорируется тот факт, что власть нужна как средство для реализации чего-то большего — смысла. Когда власть становится самоцелью, личность патологически деформируется: достаточно вспомнить биографию любого тирана. Человек, дорожащий властью ради власти, крайне несчастное существо — он везде видит врагов, заговоры и постоянно боится эту власть потерять, что ведет к психогенным деформациям личности.

Продолжение следует…

Логотерапия Виктора Франкла

Вимктор Эмимль Франкл (нем. Viktor Emil Frankl; 26 марта 1905, Вена, Австро-Венгрия -- 2 сентября 1997, Вена, Австрия) -- австрийский психиатр, психолог и невролог, бывший узник нацистского концентрационного лагеря. Франкл является создателем логотерапии -- метода экзистенциального психоанализа, ставшего основой Третьей Венской школы психотерапии.

Жизнь до 1941 года

Франкл родился в Вене, в еврейской семье гражданских служащих. В юном возрасте проявил интерес к психологии. Свою дипломную работу в гимназии посвятил психологии философского мышления. После окончания гимназии в 1923 г. изучал медицину в Венском университете, где позднее выбрал специализацию в области неврологии и психиатрии. Особо глубоко изучал психологию депрессий и самоубийств. Ранний опыт Франкла формировался под влиянием Зигмунда Фрейда и Альфреда Адлера, однако впоследствии Франкл отойдет от их воззрений.

В 1924 г. Франкл становится президентом школы Социалистической Средней Школы в Австрии. Работая на этой должности, Франкл создал специализированную программу поддержки для студентов в период получения аттестатов. За время работы Франкла в этой роли не было отмечено ни одного случая самоубийств среди венских студентов. Успех программы привлек внимание Вильгельма Райха, который пригласил Франкла в Берлин.

В 1933--1937 гг. Франкл возглавлял отделение по предотвращению самоубийств одной из Венских клиник. Пациентами Франкла стало свыше 30 тыс. женщин, подверженных риску самоубийства. Однако с приходом к власти нацистов в 1938 г. Франклу запретили лечить арийских пациентов по причине его еврейского происхождения. Франкл занялся частной практикой, а в 1940 г. возглавил неврологическое отделение Ротшильдской больницы, где также работал нейрохирургом. В тот период это была единственная больница, куда допускали евреев. Благодаря усилиям Франкла нескольких пациентов удалось спасти от уничтожения в рамках нацистской программы эвтаназии.

В 1941 г. Франкл женился на Тилли Гроссер.

франкл концентрационный психологический логотерапия

Заключённый, психотерапевт

25 сентября 1942 г. Франкл, его жена и родители были депортированы в концентрационный лагерь Терезиенштадт. В лагере Франкл встретил доктора Карла Флейшмана, который на тот момент вынашивал план по созданию организации психологической помощи вновь прибывающим заключённым. Организовать выполнение этой задачи он поручил Виктору Франклу, как бывшему психиатру.

Всё своё время пребывания в концлагере Франкл посвятил врачебной деятельности, которую он, конечно же, держал втайне от СС. Вместе с другими психиатрами и социальными работниками со всей Центральной Европы он оказывал заключённым специализированную помощь. Задача службы состояла в преодолении первоначального шока и оказании поддержки на начальном этапе пребывания.

Особое внимание было уделено людям, которым угрожала особая опасность: эпилептикам, психопатам, «асоциальным», а кроме того, всем пожилым и немощным. В этих условиях необходимо было принимать особые меры и проводить специальную подготовку. Врачи пытались устранить у этих людей психический вакуум, который можно описать словами одной пожилой женщины: «Вечером я спала, а днём страдала». Особую активную роль сыграл берлинский психиатр д-р Вольф, который использовал метод «аутогенной тренировки» Шульца в лечении своих пациентов. Вольф умер от лёгочного туберкулёза. Смысл его методики можно описать как метод самовнушения в состоянии релаксации или гипнотического транса.

Сама методика аутогенной тренировки была достаточно сложной для выполнения в условиях лагеря, но всё же с основной задачей справлялась: ей удавалось мысленно удалять людей от их места прибытия. Сам Франкл часто пользовался этой методикой, чтобы дистанцироваться от окружающих страданий, объективируя их.

Так, я помню, как однажды утром шёл из лагеря, не способный больше терпеть голод, холод и боль в ступне, опухшей от водянки, обмороженной и гноящейся. Моё положение казалось мне безнадёжным. Затем я представил себя стоящим за кафедрой в большом, красивом, тёплом и светлом лекционном зале перед заинтересованной аудиторией, я читал лекцию на тему «Групповые психотерапевтические опыты в концентрационном лагере» и говорил обо всём, через что прошёл. Поверьте мне, в тот момент я не мог надеяться, что настанет тот день, когда мне действительно представится возможность прочесть такую лекцию.

И наконец, что самое важное, их группа психологической помощи предотвращала самоубийства. Франкл организовал службу информации, и, когда кто-нибудь выражал суицидальные мысли или проявлял действительное намерение покончить с собой, ему тут же сообщали об этом.

Что было делать? Мы должны были пробуждать волю к жизни, к продолжению существования, к тому, чтобы пережить заключение. Но в каждом случае мужество жить или усталость от жизни зависела исключительно от того, обладал ли человек верой в смысл жизни, в своей жизни. Девизом всей проводившейся в концлагере психотерапевтической работы могут служить слова Ницше: «Тот, кто знает, „зачем“ жить, преодолеет почти любое „как“».

Этой же основой Франкл пользовался для создания своей методики психотерапевтической помощи -- логотерапии. По мнению Франкла, в человеке можно увидеть не только стремление к удовольствию или волю к власти, но и стремление к смыслу. Именно от обращения к смыслу существования зависел результат психотерапии в лагере. Этот смысл для человека, находящегося в лагере в экстремальном, пограничном состоянии, должен был быть безусловным смыслом, включающим в себя не только смысл жизни, но также смысл страдания и смерти. Беспокойство большинства людей можно было выразить вопросом «Переживём ли мы лагерь?». Другой вопрос, который задавали Виктору Франклу, был таков: «Имеют ли смысл эти страдания, эта смерть?». Если отрицательный ответ на первый вопрос для большинства людей делал бессмысленными страдания и попытки пережить заключение, то отрицательный ответ на второй вопрос делал бессмысленным само выживание.

Франкл верил, что объективный взгляд на испытываемые страдания помогает выжить. Он и его соратники прилагали все усилия, чтобы помочь заключённым преодолеть отчаяние и предотвратить самоубийство. Франкл трудился в психиатрическом отделении, возглавлял неврологическую клинику и создал службу психогигиены для больных и тех, кто утратил волю к жизни. Он читал лекции о нарушениях сна, душе и теле, о медицинской поддержке для души, о психологии альпинизма и горных массивах северных Альп, о здоровье нервной системы, экзистенциальных проблемах в психотерапии и о социальной психотерапии. 29 июля 1943 г. Франкл организовал закрытое заседание научного общества.

19 октября 1944 г. Франкл был переведён в концентрационный лагерь Аушвиц, где провёл несколько дней и был далее направлен в один из лагерей системы Дахау, куда прибыл 25 октября 1944 г. Здесь он провёл следующие 6 месяцев в качестве чернорабочего. Его жена была переведена в концентрационный лагерь Берген-Бельзен, где была убита. Отец Франкла скончался в Терезинштадте от отёка легких, мать была убита в Аушвице.

27 апреля 1945 г. Франкл был освобождён американскими войсками. Из членов семьи Франкла выжила только сестра, эмигрировавшая в Австралию.

Жизнь после 1945 года

После трех лет, проведенных в концлагерях, Франкл вернулся в Вену. В 1945 г. он закончил свою всемирно известную книгу «Сказать жизни „ДА“. Психолог в концлагере». В книге описан опыт заключенного с точки зрения психиатра.

Вскоре после окончания войны Франкл высказал идею о примирении. В 1946 г. он возглавил Венскую неврологическую клинику и находился на этом посту до 1971 г. В 1947 г. он женился на Элеоноре Катарине Швиндт. Вторая жена Франкла была католичкой. Супруги с уважением относились к религиозным традициям друг друга, посещали церковь и синагогу, праздновали Рождество и Хануку. У них родилась дочь Габриэль, которая впоследствии стала детским психологом. В 1955 году Франкл стал профессором неврологии и психиатрии Венского Университета, а также посещал с лекциями Гарвардский Университет.

В настоящее время живы члены семьи Франкла: жена Элеонора, дочь Габриэль Франкл-Весели, внуки Катарина и Александр, правнучка Анна Виктория.

Логотерапия -- один из видов экзистенциальной психотерапии, основанный на анализе смыслов существования.

Согласно логотерапии, движущей силой человеческого поведения является стремление найти и реализовать существующий во внешнем мире смысл жизни. Одним из ключевых сугубо человеческих атрибутов является воля к смыслу, которую Франкл фактически противопоставил адлерианской воле к власти и фрейдовскому принципу удовольствия.

Стремление к смыслу -- фундаментальная мотивационная сила в людях. Люди нуждаются не в лишенном напряжения состоянии, а в напряженном стремлении к некоему смыслу, который достоин их. Когда фрустрировано стремление к смыслу, возникает апатия, скука.

Состояние человека, когда у него фрустрировано стремление к смыслу, называется экзистенциальным вакуумом. Экзистенциальный вакуум может вести к ноогенному неврозу (неврозу, который возникает вследствие фрустрации стремления к смыслу), клинической симптоматике.

В 50--60-е годы Франкл констатирует распространение утраты смысла жизни, согласно приведённой им статистике, при этом возрастает заболеваемость депрессиями, наркомания, включая алкоголизм, а также агрессия. В отличие от Фрейда, который считал, что агрессию порождают подавленные сексуальные инстинкты, Франкл считал важной причиной агрессии также отсутствие смысла жизни. Алкоголики и наркоманы -- это люди, не имеющие жизненного смысла или его утратившие, то есть они испытывают экзистенциальный вакуум, внутреннюю пустоту, бессмысленность существования.

С точки зрения Франкла, смысл не есть что-то только субъективное, человек не придумывает его, а находит в окружающем мире. Франкл называет три пути, идя по которым человек может сделать свою жизнь осмысленной. Это творчество, переживание ценностей и сознательно принимаемое отношение к тем обстоятельствам, которые мы не можем изменить.

В логотерапии разработаны метод парадоксальных интенций -- для лечения фобий и навязчивых состояний, а также метод дерефлексии. Назначение метода дерефлексии в том, чтобы преодолеть навязчивую склонность к самонаблюдению, которое становится чрезмерным.

Посредством дерефлексии пациент получает возможность игнорировать свой невроз, фокусируя свое внимание на чем-то постороннем. Он направляет свое внимание на жизнь, полную потенциальных смыслов и ценностей, которые имеют непосредственное отношение к его личным способностям

«Я видел смысл своей жизни в том, чтобы помогать другим увидеть смысл в своей жизни»

ОСНОВЫ ЛОГОТЕРАПИИ

Логотерапия и экзистенциальный анализ пытаются бороться главным образом с теми душевными расстройствами, которые не относятся к разряду болезней в клиническом смысле, поскольку основное предназначение нашей "психотерапии в духовном смысле" - справляться с теми страданиями, которые вызваны философскими проблемами, поставленными перед человеком жизнью. Однако даже при наличии клинических симптомов некоторых нарушений логотерапия может помочь больному, поскольку она способна дать ему ту прочную душевную опору, в которой нормальный человек не так и нуждается, но которая крайне необходима человеку душевно незащищенному, чтобы компенсировать эту незащищенность.

Ни в коем случае духовные проблемы человека нельзя описывать как "симптомы". В любом случае они являются "достоинством" (пользуясь противопоставлением Освальда Шварца), выражающим уровень осмысленности, достигнутый пациентом, или тот ее уровень, которого он с нашей помощью должен достичь. Особенно это относится к тем, кто утратил душевное равновесие не в силу внутренних причин (типа невроза), а под воздействием чисто внешних факторов. Среди таких людей стоит выделить тех, кто, скажем, потерял любимого человека, которому посвятил всю свою жизнь, и теперь мучается вопросом о том, имеет ли смысл его собственная дальнейшая жизнь. Человек, чья вера в осмысленность собственного существования подорвана таким кризисом, вызывает особую жалость. Он утрачивает тот духовный стержень, который может быть возрожден только безгранично жизнеутверждающим мировоззрением.

Не имея такого стержня (который не обязательно должен быть ясно осознан и определенно сформулирован, чтобы выполнять свою функцию), человек оказывается не в состоянии в трудные периоды жизни. Собрать свои силы, чтобы противостоять ударам судьбы.

Что такое смысл

Я старался передать мысль, что существование колеблется, если отсутствует "сильная идея", как назвал это Фрейд, или идеал, к которому можно стремиться. Говоря словами Альберта Эйнштейна, "человек, считающий свою жизнь бессмысленной, не только несчастлив, он вообще едва ли пригоден для жизни". Однако существование не только интенционально, но также и трансцендентно.

Самотрансценденция - сущность существования. Быть человеком - значит быть направленным не на себя, а на что-то иное.

Виктор Франкл предпочитал говорить об уникальности, а не об относительности смыслов. Уникальность, однако,- это качество не только ситуации, но и жизни как целого, поскольку жизнь - это вереница уникальных ситуаций. Человек уникален как в сущности, так и в существовании. В предельном анализе никто не может быть заменён - благодаря уникальности каждой человеческой сущности. И жизнь каждого человека уникальна в том, что никто не может повторить ее - благодаря уникальности его существования. Раньше или позже его жизнь навсегда закончится вместе со всеми уникальными возможностями осуществления смысла. «Я нигде не видел это сформулированным более точно и сжато, чем в словах Гиллеля, великого еврейского мудреца, жившего около двух тысячелетий тому назад. Он говорил: "Если я не сделаю этого - кто сделает? И если я не сделаю этого прямо сейчас-то когда же мне это сделать? Но если я сделаю это только для себя самого - то кто я?".» (здесь и далее - «Человек в поисках смысла»)

О смысле жизни

Вопрос о смысле представляет первостепенный интерес для врача, когда он сталкивается с психическим больным, которого терзают душевные конфликты. Однако не врач поднимает этот вопрос - его ставит перед ним сам пациент. В явном или неявном виде этот вопрос присущ самой природе человека. Сомнения в смысле жизни, таким образом, никогда нельзя рассматривать как проявления психической патологии; эти сомнения в значительно большей степени отражают истинно человеческие переживания, они являются признаком самого человечного в человеке. Так, вполне возможно представить себе высокоорганизованных животных даже среди насекомых - кажем, пчел или муравьев, - которые во многом превзошли человека по части организации своих сообществ. Но невозможно представить, чтобы подобные создания задумывались о смысле собственного существования, сомневаясь, таким образом, в нем. Только человеку дано обнаружить проблематичность своего существования и ощутить всю неоднозначность бытия. Эта способность сомневаться в значимости собственного существования значительно больше выделяет человека среди животных, чем такие его достижения, как прямохождение, речь или понятийное мышление.

Жизнедеятельность муравейника можно считать целенаправленной, но никак не осмысленной. А где отсутствует смысл, исторический процесс невозможен. Муравьиное "сообщество" не имеет истории. Многие невротические больные говорят, что они предпочли бы жить "вдали от борьбы за существование", где-нибудь на уединенном солнечном острове, в праздности и безделии. Такое может подойти лишь животным, но никак не человеку. Только такому больному в глубоком забытьи может показаться приемлемым и, в конечном счете, достойным человека жить, подобно Дионису, в стороне от всего происходящего. "Нормальный" человек (и в смысле "средний", и в смысле "соответствующий этическим нормам") только иногда может позволить себе отключиться от всего, кроме переживаемого момента, и то лишь до некоторой степени. Время и ситуация для этого - дело сознательного выбора. Можно, например, "взять отпуск" от своих повседневных обязательств и сознательно искать забытья в алкоголе. В период таких произвольно и искусственно вызванных приступов неподконтрольности человек время от времени сознательно сбрасывает с себя бремя своей действительной ответственности. Но, по сути и в конечном счете, человек, по крайней мере человек западной цивилизации, постоянно подвержен диктату ценностей, которые он должен творчески претворять в жизнь.

О самоубийстве…

Сначала мы спрашиваем пациента, думает ли он о самоубийстве и вынашивает ли он все еще желание покончить с жизнью, которое он выражал в прошлом. Он всегда ответит на этот вопрос отрицательно - и отрицание это будет тем более упорным, чем больше он притворяется. Затем мы задаем ему вопрос, ответ на который позволяет судить, действительно ли он избавляется от своей депрессии или только старается скрыть ее. Мы спрашиваем (как бы жестоко ни прозвучал этот вопрос), почему он не думает (или уже больше не думает) о самоубийстве. Меланхолик, который в действительности не имеет суицидных намерений или который преодолел их, ответит без колебаний, что он должен думать о своей семье или о работе, или что-то в этом роде. Однако тот, кто пытается обмануть врача, тут же смутится. Он растеряется, не находя аргументов в поддержку своего "фальшивого" утверждения жизни. Как правило, такой пациент попытается сменить тему разговора и выразит свое неприкрытое требование выпустить его из лечебницы. Люди психологически неспособны придумывать ложные доводы в пользу жизни вообще и в пользу продолжения собственной жизни в частности, когда мысли о самоубийстве овладевают ими все больше и больше. Если бы такие доводы действительно имелись, они были бы всегда наготове и в этом случае пациентами уже не управляли бы побуждения к самоубийству.

К вопросу о смысле жизни можно подойти по-разному. Прежде всего, оставим в стороне проблему смысла и замысла мира в целом, так же как и переживаемую нами растерянность перед судьбой, наше сопротивление испытаниям, которые выпадают на нашу долю, поскольку положительные ответы на эти вопросы относятся к области религии. Для человека религиозного, который верит в Провидение, подобного вопроса может не существовать вовсе. Для остальной части человечества в первую очередь необходимо сформулировать этот вопрос подходящим образом. Прежде всего, мы должны определить, допустимо ли задаваться вопросом о смысле целого, имеет ли смысл сам этот вопрос. Действительно, мы должны ограничить себя более конкретным и частным вопросом. Мы не можем начать выяснять "замысел" вселенной. Замысел всегда трансцендентен - в той мере, в какой он всегда является внешним по отношению ко всему, что этим замыслом "обладает". Таким образом, мы в лучшем случае можем постичь смысл вселенной в форме сверхсмысла, подразумевая под этим, что смысл целого остается непонятным и лежит за пределами постижимого. Такое понятие смысла схоже с кантианским постулатом причинности - наш разум требует ее существования, хотя и не способен ее постичь. В свое время Паскаль заметил, что ветвь никогда не может постичь смысла всего дерева.

Рассмотрим ряд случаев, когда пациенты ищут ответа на вопрос о смысле собственной, частной жизни. Для многих пациентов характерна искаженная постановка этого вопроса, которая неизбежно приводит их к этическому нигилизму. Больной, как правило, будет категорически утверждать, что смысл жизни состоит в удовольствии.

Защищая свою точку зрения, он выдвинет как неоспоримое открытие, что всей жизнедеятельностью человека управляет стремление к счастью, что все психические процессы детерминированы исключительно принципом удовольствия.

Представления о доминирующей роли принципа удовольствия во всей душевной жизни составляют, как известно, один из основных догматов психоанализа; принцип реальности фактически не противопоставляется принципу удовольствия, а является лишь его расширением и служит его целям. Так вот, с нашей точки зрения, принцип удовольствия является искусственной психологической конструкцией. Удовольствие - это не цель наших стремлений, а следствие их удовлетворения. Теория, основанная на принципе удовольствия, упускает из виду важное качество всей психической деятельности - интенциональность. И вообще люди желают не удовольствия как такового, они просто хотят того, что хотят. Человеческому желанию может соответствовать любое множество целей - самого различного вида, - тогда как удовольствие всегда выступает в одной и той же форме, независимо от того, каким способом оно доставлено-нравственным или безнравственным. Отсюда очевидно, что принятие принципа удовольствия привело бы - в этическом плане - к выравниванию всех потенциальных человеческих целей. И стало бы невозможным отличить одно действие от другого, поскольку все они преследовали бы одну и ту же цель. При таком подходе можно было бы сказать, что некая сумма денег, потраченная на собственное пропитание, или та же сумма, розданная в виде милостыни, послужила одной и той же цели: в каждом из этих случаев человек потратил деньги, чтобы избавиться от своих неприятных чувств. Стоит определить поведение таким образом - и вы обесцените в человеке любой его истинно нравственный порыв. Если весь смысл жизни свести к удовольствию, в конечном итоге мы неизбежно придем к тому, что жизнь покажется нам лишенной смысла. Удовольствие никак не может придать жизни смысл. Ибо что такое удовольствие? Состояние. Материалист - а гедонизм обычно связывается с материализмом - сказал бы даже, что удовольствие есть не что иное, как состояние клеток мозга. И разве стоит жить, чувствовать, страдать и вершить дела ради того лишь, чтобы вызвать такое состояние? Предположим, что человека, приговоренного к смерти, просят за несколько часов до казни выбрать меню для своей последней трапезы.

Вероятнее всего, он ответит: имеет ли смысл перед лицом смерти ублажать себя вкусовыми ощущениями? Коль скоро организм превратится в труп через каких-нибудь два часа, не все ли равно, будет он иметь или нет еще одну возможность пережить то состояние мозговых клеток, которое называется удовольствием? Так и вся жизнь постоянно сталкивается со смертью, которая неизбежно перечеркивает этот элемент удовольствия. Любому несчастному, для которого вся жизнь сводится к погоне за удовольствием, пришлось бы усомниться в каждом моменте такой жизни, будь он хоть сколько-нибудь последователен. Он оказался бы в том же состоянии духа, что и один из моих пациентов, госпитализированный после суицидной попытки. Этот больной описывал мне пережитое им следующим образом. Чтобы осуществить свой план самоубийства, ему нужно было попасть на окраину города. Трамваи уже не ходили, и поэтому он решил взять такси. "Затем я передумал, - рассказывал он, - с чего это я должен тратиться на такси? И тут же я не смог удержаться от улыбки над собственным желанием сэкономить несколько марок перед самой смертью".

Как часто кто-нибудь из наших пациентов сетует на свою жизнь, которая, по его словам, бессмысленна, коль скоро его деятельность не имеет никакой высокой цели. Именно здесь мы должны спорить с ним, показывая, что положение, занимаемое человеком, его профессия абсолютно ничего не значат. Решающим является то, как он работает, соответствует ли он месту, на котором оказался. Не имеет значения радиус его деятельности, важно лишь, справляется ли он с кругом своих обязанностей. Обыкновенный человек, действительно справляющийся с конкретными задачами, которые ставит перед ним его положение в обществе и в семье, несмотря на свою "маленькую" жизнь, более "велик", чем "великий" государственный деятель, который способен вершить судьбы миллионов росчерком пера, но чьи безнравственные решения могут нести в себе непоправимое зло. Любой беспристрастный судья оценит такую "маленькую" жизнь выше, чем, к примеру, существование хирурга, которому вверены жизни многих и многих больных, но который делает свое в высшей степени нелегкое дело слабо, отдавая при этом себе отчет в той огромной ответственности, что на него возложена.

Ценности, которые реализуются в продуктивных творческих действиях, мы будем называть "созидательными". Помимо созидательных, существуют ценности, реализуемые в переживаниях, - это "ценности переживания". Они проявляются в нашей чувствительности к явлениям окружающего мира - например, в благоговении перед красотой природы или произведений искусства. Нельзя недооценивать всей полноты смысла, которую приобретает наша жизнь благодаря этим ценностям. Наивысший смысл каждого данного момента человеческого существования определяется просто интенсивностью его переживания и не зависит от какого бы то ни было действия. Для тех, кто сомневается в этом, рассмотрим следующую ситуацию. Представьте себе истинного ценителя музыки, сидящего в концертном зале и поглощенного благородным звучанием любимой симфонии. Он охвачен таким же эмоциональным трепетом, какой испытываем мы перед лицом чистейшей красоты. Попробуем теперь спросить его в этот самый момент, имеет ли смысл его жизнь. И он обязательно ответит, что действительно стоило жить- хотя бы ради того, чтобы испытать подобный момент духовного экстаза. Ибо даже несмотря на то, что речь идет об одном-единственном моменте, величие жизни может быть измерено величием момента: ведь высота горной гряды определяется не высотой какой-нибудь долины, а величиной высочайшей вершины. Так же и жизненные пики определяют осмысленность всей жизни, и единичное событие может задним числом наполнить смыслом предшествующее существование. Спросите альпиниста, наблюдавшего горный закат и ощутившего это великолепие природы до "мурашек по коже", - спросите его, сможет ли он когда-нибудь после этих переживаний ощутить такую полноту и осмысленность своей жизни...

Можно также определить и третью возможную категорию ценностей - поскольку жизнь остается в основе своей осмысленной, даже когда она бесплодна в созидательном смысле и небогата переживаниями. Эта третья группа ценностей заключается в отношении человека к факторам, ограничивающим его жизнь. Именно реакция человека на ограничения его возможностей открывает для него принципиально новый тип ценностей, которые относятся к разряду высших ценностей. Таким образом, даже очевидно скудное существование-существование, бедное в отношении и созидательных ценностей, и ценностей переживания, - все же оставляет человеку последнюю и в действительности высшую возможность реализации ценностей. Ценности подобного рода мы назовем "ценностями отношения". Ибо действительно значимым является отношение человека к судьбе, выпавшей на его долю. Другими словами, человек, сталкиваясь со своей судьбой и вынужденный ее принимать, все же имеет возможность реализовывать ценности отношения. То, как он принимает тяготы жизни, как несет свой крест, то мужество, что он проявляет в страданиях, достоинство, которое он выказывает, будучи приговорен и обречен, - все это является мерой того, насколько он состоялся как человек.

О смысле страдания

Мы уже говорили, что быть человеком - это значит быть осознающим и ответственным. Человеческая ответственность всегда оказывается ответственностью за реализацию тех или иных ценностей-причем реализацию не только "вечных", непреходящих, но и "ситуативных" ценностей (по Шелеру). Возможности для реализации ценностей предоставляются человеку в каждый момент самые различные, так же как и разные люди используют эти шансы совершенно по-разному. Требование реализации ценностей- требование, исходящее от мира ценностей и направленное к миру человеческих судеб,- становится, таким образом, конкретным, персональным и ежечасным призывом к каждому отдельному человеку.

Обсуждая вопрос о смысле жизни, мы выдвинули три категории ценностей. В то время как ценности первой категории (созидательные) актуализируются в действии, ценности переживания реализуются в (относительно) пассивном принятии мира (например, природы или искусства) нашим сознанием. Ценности отношения, однако, актуализируются всюду, где индивид сталкивается с чем-либо, навязанным судьбой, чего изменить уже нельзя. Из того, каким образом человек принимает такие печальные "подарки" судьбы, как он ассимилирует все эти трудности в своей душе, проистекает неисчислимое множество потенциальных ценностей. Это означает, что человеческая жизнь может быть наполнена не только созиданием или наслаждением, но и страданием. Тот, кто преклоняется перед поверхностным культом успеха, очевидно, не поймет и не примет этих соображений. Но как только мы дадим себе труд остановиться и задуматься над собственными обыденными суждениями о человеческом существовании, мы сразу же увидим, что признаем ценность многих вещей вне зависимости от связанных с ними успехов или неудач. Великие художники, в частности, хорошо понимали и отражали в своих произведениях этот феномен внутренней полноты и целостности, присущих человеку вопреки внешним неудачам. Выразительный пример, который сразу же приходит в голову, описан в повести Толстого "Смерть Ивана Ильича", где рассказывается история некоего респектабельного государственого чиновника, который оказывается потрясенным всей чудовищной бессмысленностью собственной жизни, "прозрев" только перед лицом неожиданно надвигающейся смерти. Но, постигая всю свою бессмысленность, в самые последние часы своей жизни этот человек перерастает сам себя; он достигает такого внутреннего величия, что оно освящает всю его предыдущую жизнь и-несмотря на ее очевидную ничтожность-делает ее значительно более осмысленной. Жизнь, таким образом, может приобрести свой окончательный смысл не только в результате смерти (например, героическая смерть), но и в самом процессе умирания. Не только пожертвовав жизнью можно придать ей смысл- жизнь может наполниться благородным смыслом даже в тот момент, когда она неожиданно разрушается.

Несостоятельность поклонения успеху становится особенно очевидной, если обратить внимание на нравственную проблему жертвенности. Конечно, в тех случаях, когда человек совершает жертвенный поступок на основе расчета, тщательно взвесив, в какой мере этот поступок приблизит его к желаемому результату, жертвенность теряет всю свою нравственную значимость. Настоящая жертвенность появляется только там, где существует риск того, что наше пожертвование может оказаться неоцененным или даже напрасным. Кто осмелится утверждать, что человек, бросившийся в воду ради спасения утопающего, действовал менее нравственно или даже безнравственно, только потому, что оба утонули? Недостаток успеха никогда не означает утрату смысла. Это становится также очевидным, когда мы возвращаемся к нашему прошлому и вспоминаем, скажем, периоды собственной влюбленности. Пусть каждый честно спросит себя, решился бы он "вычеркнуть" из своей прошлой жизни периоды несчастной любви, со всеми их сомнениями и страданиями? Большинство из нас, конечно же, такого не сделает. Полнота страдания никогда не кажется нам недостатком осмысленности. Напротив, человек растет и мужает в результате страданий; его несчастная любовь приносит ему больше, чем могло бы дать целое множество любовных побед.

Вот так в чувствах человека открывается глубокая мудрость, которая выше всякого рассудка и, по сути, идет вразрез с учением о прагматической утилитарности. Рассмотрим, к примеру, смысл, который имеют для человека такие переживания, как скорбь и раскаяние. С чисто прагматической точки зрения они выглядят бессмысленными. С точки зрения "здравого смысла" скорбеть о чем-либо безвозвратно утраченном-бесполезно, то же верно и в отношении непоправимого проступка.

Но для внутренней жизни человека и скорбь, и раскаяние полны глубокого смысла. Потерянная возлюбленная или возлюбленный в каком-то смысле продолжают жить благодаря нашей скорби о них, раскаяние же помогает виновному вновь поднять голову, как бы очистившись от вины. Тот, кого мы любили и оком сейчас скорбим, потерян объективно, в реальном времени, но он сохраняется субъективно, во времени внутреннем. И раскаяние способно оправдать неверный шаг; и хотя сделанного не воротишь, сам виновный переживает как бы нравственное возрождение. Эта способность прошедших событий быть плодотворными для внутреннего развития человека не противоречит его ответственности, находясь с ней в диалектическом взаимодействии. Ибо вина сама по себе уже подразумевает ответственность. Человек несет ответственность за все содеянное - ведь онне может изменить ни один сделанный им шаг; как самое незначительное, так и самое важное решение всегда остается последним. Совершает он поступок или отказывается от него - ни одно из этих действий нельзя вычеркнуть из жизни так, как будто бы их и не было вовсе. Тем не менее благодаря раскаянию человек может внутренне порвать с совершённым им и, переживая это раскаяние, может "воротить содеянное", но в области духовной, нравственной. Только очень поверхностный человек усмотрит какое-либо противоречие между этими двумя утверждениями.

О смысле труда

Как мы уже говорили, в смысле жизни нельзя сомневаться, его надо осуществлять, ибо мы перед жизнью в ответе. Отсюда следует, что отвечать мы должны не словами, а делами, всей своей деятельностью. Более того, правильность ответа зависит от конкретной ситуации и конкретной личности. Ответ должен включать в себя эту конкретность. Таким образом, правильным будет ответ действием, в пределах реальных условий каждодневного существования индивида, в пределах области ответственности каждого отдельного человека.

Мы уже рассматривали, почему экзистенциальный анализ ставит своей целью переведение ответственности в область сознательного и каким образом осознание ответственности возникает из понимания человеком своей индивидуальной личной жизненной задачи, или "миссии". Не видя уникальности и неповторимости смысла своего существования, каждый отдельный человек чувствовал бы себя скованным, оцепенелым в трудных ситуациях. Пока созидательные ценности находятся на переднем плане жизненной задачи человека, он их, как правило, реализует в процессе своей работы.

Обычно работа представляет собой ту область, где индивидуальность личности человека проявляется по отношению к обществу и, таким образом, приобретает смысл и ценность. Однако эти смысл и ценность зависят от того, какой вклад в общество вносит работа, выполняемая человеком, а не от собственного положения, занимаемого им в обществе. Поэтому нельзя сказать, что именно эта или та должность предоставляет человеку возможность выполнения своей жизненной задачи. В этом смысле профессия сама по себе не является единственным путем к самовыражению. Действительно, многие, особенно склонные к невротическим реакциям, люди утверждают, что могли бы выполнить свою жизненную миссию, если бы выбрали себе другую профессию. Но подобное заявление есть следствие либо неверного понимания роли, которую играет в жизни человека выбранная им специальность, либо самообмана. Если и существуют случаи, когда выбранная работа не приносит человеку удовлетворения, то виноват сам человек, а не работа. Работа сама по себе не делает человека нужным и незаменимым; она лишь предоставляет ему возможность стать таковым.

Одна пациентка как-то заявила, что считает свою жизнь бессмысленной, а потому и не желает поправляться, но все было бы иначе, все было бы прекрасно, имей она работу, в которой она могла бы реализовать себя как личность: если б, к примеру, она была врачом, или санитаркой, или фармацевтом, или же занималась какими-нибудь научными изысканиями. Необходимо было показать этой больной, что важна не работа, которую человек выполняет, а то, как он делает эту работу. И не от нашей профессии, а от нас самих зависит, найдут ли свое выражение в работе те личностные, неповторимые черты, которые составляют нашу индивидуальность и, таким образом, наполняют смыслом нашу жизнь. Ну а что же представляет собой работа санитарок, которым так позавидовала наша пациентка? Они стерилизуют шприцы, разносят судна, меняют постельное белье - все это очень важные дела, однако едва ли сами по себе достаточные для удовлетворения духовных запросов человека. Но только когда санитарка делает какую-нибудь мелочь, которая не входит в ее более или менее регламентированные обязанности, когда, скажем, она находит какое-нибудь теплое слово для тяжелобольного, тогда и только тогда ее жизнь наполняется смыслом благодаря ее работе. Подобное возможно в каждой профессии, если работу рассматривать в свете вышеизложенного. Нужность и незаменимость человека, его индивидуальная неповторимость проистекают из него самого, зависят от того, кто и как выполняет работу, а не от того, что это за работа.

Наиболее ярко значение работы для человеческого бытия проявляется в тех случаях, когда работа полностью исключается из жизни человека, как, к примеру, при безработице. Психологические исследования безработицы породили такое понятие, как невроз безработицы. Примечательно то, что наиболее явным симптомом подобного невроза является не депрессия, а апатия. Безработный становится все более и более безразличным ко всему, все реже и реже проявляет инициативу. Такая апатия таит в себе большую опасность, ибо под ее влиянием безработные оказываются не в состоянии ухватиться за руку помощи, которую им могут протянуть. К примеру, нам вспоминается следующий случай. Одного человека отвезли в психиатрическую клинику после попытки самоубийства. Там к нему подошел врач, неплохо знавший его.

Несколько лет назад, будучи в то время врачом консультативной клиники, он оказал этому пациенту психологическую помощь, выручив его также и материально. Теперь необыкновенно удивленный врач спросил больного, почему же тот вновь не обратился к нему за помощью. На что пациент ответил: "Да мне просто было на все наплевать".

Человек, не имеющий работы, переживает пустоту своего времени как свою внутреннюю пустоту, как пустоту своего сознания. Будучи безработным, он чувствует себя ненужным. Он считает, что раз он лишен работы. то и жизнь его лишена смысла. Подобно тому как на бездействующих частях тела начинают развиваться опасные опухоли, и духовное бездействие ведет к заболеванию психики. Безработица, таким образом, становится питательной средой для распространения неврозов. Самая большая ошибка, которую мы можем совершить в жизни, - это почить на лаврах. Никогда не следует довольствоваться достигнутым. Жизнь не перестает задавать нам все новые и новые вопросы, не позволяя нам остановиться. Только самоодурманивание делает нас нечувствительными к постоянным уколам совести, которые посылает нам жизнь. Стоящего неподвижно обходят; довольный собой-потерян. Ни в творчестве, ни в переживаниях нельзя довольствоваться достигнутым, каждый день, каждый час требуют от нас новых свершений.

О смысле любви

Мы уже видели, как смысл человеческого существования основывается на неповторимости и своеобразии человека. Мы также видели, что созидательные ценности актуализируются в форме общественно значимых свершений. Общество в свою очередь придает смысл существованию человека, его неповторимости и своеобразию. Но общество может также быть и богатой областью человеческого опыта. Это особенно справедливо в отношении "двоих", то есть интимной общности одного человека с другим.

Давайте отбросим все более или менее туманные рассуждения о любви и рассмотрим ее в свете смысла человеческого существования.

Если рассматривать любовь с этой точки зрения, то она оказывается областью, в которой ценности "переживания" особенно легко реализовать. Любовь-это "переживание" другого человека во всем его своеобразии и неповторимости. Без какого-либо собственного вклада, без какого бы то ни было усилия или труда-по милости божьей, так сказать,-человек получает то, что возможно лишь при реализации его своеобразия и неповторимости. В любви любимый человек воспринимается по самой своей сути как единственное в своем роде и неповторимое существо, он воспринимается как "Ты", и как таковой вбирается в собственную личность любящего. Как человеческая личность он становится для того, кто его любит, незаменимым существом, без которого невозможно обойтись, причем ничего не делая для этого со своей стороны. Человек, которого любят, "не может не быть" своеобразным и неповторимым, то есть ценность его личности реализуется. Любовь не заслуживают, любовь - это просто милость. Но любовь-это не только милость, это волшебство. Для того, кто любит, любовь накладывает чары на весь мир, окутывает мир дополнительными ценностями. Любовь значительно увеличивает полноту восприятия ценностей. Врата в мир ценностей как бы распахиваются. Таким образом, отдаваясь во власть любимого "Ты", любящий переживает внутреннее обогащение, которое выходит далеко за пределы этого "Ты"; для него вся вселенная расширяется и углубляется, озаряется сиянием тех ценностей, которые видит только тот, кто любит. Ибо хорошо известно, что любовь делает человека не слепым, а зрячим - способным видеть ценности. Кроме счастья быть любимым и восторга для того, кто любит, в любовь входит еще и третий фактор: чудо любви. Потому что благодаря любви свершается непостижимое-в жизнь входит новый человек, сам по себе уже полный таинства своеобразия и неповторимости: ребенок!

Существуют и три возможных способа отношения к любви. Самый примитивный подход относится к самому внешнему слою: это сексуальное отношение. Физическая внешность другого человека оказывается сексуально возбуждающей, и это возбуждение вызывает сексуальное влечение к сексуально привлекательному партнеру, непосредственно воздействуя на физическое существо человека. На ступеньку выше стоит эротическое отношение. Для целей нашего анализа мы четко разграничиваем эротику и сексуальность. Эротическая предрасположенность означает не просто сексуальную возбудимость, подверженность сексуальным влечениям. Это отношение исходит не только из сексуального побуждения и провоцируется не только чисто сексуальной привлекательностью партнера. Если мы считаем физическую сущность партнера его внешним слоем, то можно сказать, что эротически предрасположенный человек проникает глубже того, кто озабочен лишь сексуально. Эротика проникает в следующий, более глубокий слой, входит уже в психическую сферу другого человека. Такое отношение к партнеру, рассматриваемое как одна из фаз взаимоотношений с ним, соответствует тому, что обычно называют "сильным увлечением". Физические качества партнера возбуждают нас сексуально, но в то же время мы "увлечены" и другими - психическими его достоинствами. Увлеченный человек находится уже не просто в состоянии физического возбуждения; скорее возбуждается его собственно психологическая эмоциональность-она возбуждается особой (но не единственной в своем роде) психической организацией партнера, скажем, какими-то конкретными чертами его характера. Итак, чисто сексуальное отношение направлено на физическую сущность партнера и не способно идти дальше этого уровня. Эротическое отношение, "отношение увлеченности", направлено не только на физическую сущность, но оно все еще не проникает в сердце другого человека. Это делается только на третьем возможном уровне отношений: на уровне самой любви.

Любовь (в самом узком смысле этого слова) представляет конечную стадию эротического отношения (в самом широком смысле этого слова), так как только она проникает наиболее глубоко в личностную структуру партнера. Любовь представляет собой вступление во взаимоотношения с другим человеком как с духовным существом. Духовная близость партнеров является наивысшей достижимой формой партнерства. Тому, кто любит, уже недостаточно больше для возбуждения соответствующего физического или эмоционального состояния - его по-настоящему затрагивает только духовная близость партнера. Любовь, таким образом, является вхождением в непосредственные отношения с личностью любимого, с его своеобразием и неповторимостью. Духовное ядро является носителем тех психических и телесных характеристик, которые привлекают эротически и сексуально расположенного человека; духовное ядро-это то, что лежит в основе тех физических и психических внешних проявлений; это то, что проявляется в этих "внешних проявлениях". Телесные и психические черты личности-это, так сказать, внешние "одежды", которые "носит" ее духовная суть. Хотя сексуально расположенный или увлеченный человек чувствует привлекательность физических характеристик и психических черт партнера-то есть того, что этот другой человек "имеет", - любящий любит любимого самого: не что-то такое, что "имеет" любимый, а то, чем является он сам. Взгляд того, кто любит, проникает через физическое и психическое "одеяние" духовного ядра, проникает до самой сердцевины другого существа. Его уже больше не интересует обольстительный физический "тип" или привлекательный темперамент; его интересует человек, партнер как единственный в своем роде, незаменимый и не сравнимый ни с кем.

Объект простого обладания может быть сменен. Но только настоящая любовь, и только она, приводит к моногамным отношениям, составляет основу верности. Очевидным выводом из всего этого является то, что простое увлечение, являясь по своей природе более или менее быстро проходящим "эмоциональным состоянием", может с полным основанием рассматриваться как противопоказание к браку. Это никоим образом не означает, что настоящая любовь сама по себе является положительным показанием к созданию семьи. Брак - это нечто большее, чем проблема личных переживаний.

Это сложная структура, организация социальной жизни, узаконенная государством или, как это часто бывает, санкционируемая церковью. Таким образом, брак глубоко проникает в сферу общественных отношений, и должны быть удовлетворены определенные социальные условия, прежде чем брак будет скреплен.

Но есть и еще один фактор-фактор исключительности, по Освальду Шварцу. Любовь означает чувство внутреннего союза; моногамная связь в форме брака является внешней связью. Быть верным - значит поддерживать эту связь во всей ее определенности. Исключительность этой связи, однако, вызывает необходимость в том, чтобы человек образовал "правильную" связь; он не только должен быть готов связать себя, но он также должен знать, с кем он себя связывает. Становится чрезвычайно важным, чтобы он выбрал истинно подходящего партнера. Эротическая (чувственная) зрелость - в смысле внутренней готовности, достаточной для моногамной связи,-включает, таким образом, двойное требование: способность выбрать партнера и способность остаться верным этому избранному партнеру. Молодость-это время подготовки к сексуальной жизни, так же как и к жизни в целом. Молодость должна исследовать, искать и находить "правильного" партнера. Молодость должна также вовремя "научиться" быть верной. Эти два требования нередко противоречат друг другу. С одной стороны, для того чтобы развить способность выбирать партнера, молодой человек должен приобрести хоть в какой-нибудь степени эротическое видение и эротическую практику. С другой стороны, при развитии способности быть верным молодой человек должен научиться не поддаваться переменам в настроении, придерживаться одного партнера и сохранять имеющиеся отношения.

В некоторых случаях он (местоимение "он" здесь относится и к мужскому, и к женскому полу) может оказаться в сомнении, бросить ли данную конкретную связь для того, чтобы испробовать как можно больше "других связей для выбора в конце концов единственно правильной", или же сохранять имеющуюся связь как можно дольше, с тем чтобы научиться супружеской верности как можно скорее.

На практике лучшим советом молодому человеку, стоящему перед такой дилеммой, является предположение, что он неверно формулирует сам вопрос. Пусть он задаст себе вопрос: желает ли он "бросить" существующие значимые для него отношения из-за боязни быть связанным и пытаясь избежать ответственности; или же в противоположном случае ему следует спросить себя, не цепляется ли он слишком неистово за уже отживающую и умирающую связь из-за боязни оказаться вынужденным пробыть в одиночестве несколько недель или месяцев. Если он посмотрит на свои субъективные мотивы таким образом, он найдет, что совсем нетрудно принять объективное решение.

Даже любовь, на которую отвечают взаимностью, не всегда свободна от несчастья. Среди всего прочего существуют муки ревности. Ревность-это один из аспектов "эротического материализма". В его основе лежит отношение к объекту любви как к своей собственности. Ревнивый человек относится к другому, которого он якобы любит, так, как будто этот человек-его собственность; он низводит его до предмета потребления. Он хочет иметь его "только для себя", тем самым доказывая, что он думает о нем только в терминах "владения". В настоящей любви нет места ревности. Она (ревность) исключается просто по определению, так как настоящая любовь предполагает взаимное ощущение и признание неповторимости и своеобразия партнеров.

Обычное психосексуальное созревание подвержено нарушениям различного типа. Различают три вида тяжелых нарушений развития, которым соответствуют три типа невроза.

Страдающие первым типом невроза - это молодые люди, у которых уже завершается трансформация неоформленных сексуальных мотивов в персонифицированные эротические предпочтения.

Они успешно достигли более высоких форм сексуального поведения, характеризующихся более "глубоким" отношением к своим партнерам, и находятся уже в кульминационном состоянии, в котором физиологические побуждения и эротическая привлекательность сливаются в едином стремлении к внутренне целостной личности любимого.

Если на этой последней стадии происходит "сбой", вызванный, например, каким-нибудь разочарованием, то из-за этой "несчастной любви" молодой человек может так упасть духом, что у него "блокируется" путь к нормальному развитию наивысшей формы любовной жизни. Он не верит уже больше в то, что ему удастся когда-нибудь снова найти такого человека, который смог бы вызвать в нем такое уважение к личности и одновременно был бы столь привлекателен физически. И поэтому он погружается в сугубо чувственные удовольствия; в сексуальном "угаре" он пытается забыть свой несчастливый эротический опыт. Количество сексуального удовольствия и удовлетворения инстинкта замещает, таким образом, качество более глубоких свершений в любовной жизни. Акцент смещается с эротизма на сексуальность. Сексуальный инстинкт вдруг начинает требовать как можно большего удовлетворения. Обеспечивая такое удовлетворение для себя, молодой человек все больше и больше отходит от цели психосексуального развития, становится все менее и менее способным овладеть синтезом эротизма и сексуальности. Разочарование заставляет его спуститься на более низкий уровень - уровень чистой сексуальности; он возвращается к более ранней стадии развития. Так как этот тип нарушения психосексуального созревания возникает в результате разочарования, мы называем его "обиженный тип". Дневник одного из правонарушителей, который нам удалось прочитать, раскрывает многое из содержания внутренней борьбы невротика "обиженного типа". Еще когда он был совсем юным мальчиком, его втянули в участие в сексуальных оргиях. В этих компаниях его, кроме всего прочего, принудили к гомосексуальным контактам.

Если принять во внимание то, что цель сексуального возбуждения в такой ситуации практически отсутствовала, вполне понятно, что на этой стадии психосексуального развития могут появляться извращенные цели и объекты инстинктивных влечений.

Молодой человек вращался в наиболее развращенных компаниях, которые включали преступников, а не только сексуальных извращенцев, до тех пор, пока однажды не познакомился с группой молодых людей, которые были энтузиастами альпинизма и политическими идеалистами. Здесь он познакомился с девушкой, в которую влюбился. Мгновенно изменилась вся его жизнь, особенно сексуальная. Сначала он не имел никаких сексуальных намерений по отношению к девушке, которую любил. Произошло резкое смещение акцента с сексуальности на эротизм. Несмотря на свое преждевременное знакомство с сексуальной жизнью, он теперь сделал шаг вперед к стадии "несексуального" эротизма. Однажды, однако, когда эта девушка отвергла его, он вернулся к своей прежней жизни - к поискам грубого удовольствия и сексуального, и всякого иного. Его социальное-так же как и сексуальное-поведение скатилось назад. Слова, которые он написал в своем дневнике, звучат как крик отчаяния, слова, в воображении адресованные этой девушке: "Ты хочешь, чтобы я стал тем, кем уже однажды был, чтобы я вернулся к своей прежней жизни - сидел в притонах, пьянствуя и предаваясь разврату?" Второй тип аномального психосексуального созревания представлен людьми, которые никогда не достигали собственно эротического отношения к партнерам. Люди этого типа с самого начала ограничиваются чистой сексуальностью. Они даже не пытаются объединить сексуальные требования с эротическими (в нашем понимании этого термина), они не пытаются уважать или любить своего сексуального партнера. Они считают невозможным иметь настоящие любовные отношения, они не считают себя способными испытать любовь или хотя бы внушить ее себе. Вместо того чтобы поставить перед собой задачу синтезировать сексуальность и эротизм, они смиряются с существующим положением вещей. По контрасту с предыдущим типом ("обиженный тип") мы будем этот тип называть "тип смирения".

Так как люди этого типа не верят в возможность любви для себя, они не верят в любовь вообще. Они считают, что любовь-это иллюзия. В действительности, говорят они, все ограничено сексом; любовь бывает только в романах и является неосуществимым идеалом. Так называемый тип дон жуанов принадлежит к этому классу. На простые (неискушенные) души он производит огромное впечатление, они считают его эротическим героем. Но в действительности же он слабовольный человек, который никогда не осмеливался пережить опыт истинной любви, наполняющей смыслом жизнь. Несмотря на все сексуальное удовольствие, которое он испытал в жизни, и на то количество сексуальных партнеров, которое он имеет на своем счету, он остается внутренне опустошенным. Его внутренний мир гораздо беднее, чем мир человека, который любил по-настоящему, а его жизнь- значительно менее "состоявшаяся", чем жизнь большинства других людей.

Третий и последний тип мы будем называть "бездеятельным типом". Люди первых двух типов никогда не достигают большего, чем секс; в сексуальном плане представители бездеятельного типа не достигают даже и этого. В то время как человек "обиженного типа" испытывает, по крайней мере вначале, эротическое влечение, а человек "смиренного типа" - влечение сексуальное, представитель бездеятельного типа не имеет вообще никакого партнерства, избегая его полностью. Он не является активным ни эротически, ни сексуально. Он остается в изоляции, один на один со своим физиологическим инстинктом, и выражением этой изоляции является мастурбация. Это та форма, которую принимает секс у одиноких людей. Сексуальность переживается косвенным путем; при акте мастурбации полностью отсутствует какой-либо объект вне себя, какая-либо направленность на партнера.

Психотерапия, если она исходит из верной философии, может иметь только безусловную веру в смысл жизни, любой жизни. Современные психоаналитики, особенно в Соединенных Штатах, уже поняли и согласились с тем, что психотерапия не может существовать без концепции мира и иерархии ценностей.

Становится все более важно привести самого психоаналитика к осознанию своих часто бессознательных представлений о человеке.

Психоаналитик должен понимать, насколько опасно оставлять это неосознанным.

Во всяком случае, единственный способ для него сделать это - осознать, что его теория исходит из карикатурного образа человека и что необходимо внести в него коррекцию. Именно это я пытался сделать в экзистенциальном анализе и логотерапии: не заменить, но дополнить существующую психотерапию, сделать исходный образ человека целостным образом истинного человека, включающим в себя все измерения, и отдать должное той реальности, которая принадлежит только человеку и называется "бытием". Я понимаю, что вы можете упрекнуть меня в том, что я сам создал карикатуру на образ человека, который предложил корректировать. Возможно, отчасти вы правы. Возможно, действительно, то, о чем я говорил, несколько односторонне и я преувеличил угрозу, возможно, действительно, я сверхчувствителен к малейшим проявлениям нигилизма. Если это так, пожалуйста, поймите, что я обладаю этой сверхчувствительностью оттого, что этот нигилизм мне пришлось преодолевать в самом себе. Возможно, поэтому я способен обнаружить его, где бы он ни скрывался. Возможно, я вижу соринку в чужом глазу так отчетливо потому, что выплакал бревно из своего собственного, и поэтому, может быть, у меня есть право делиться своими мыслями вне стен моей собственной школы экзистенциального самоанализа.

Экзистенциализм представляет собой, пожалуй, одно из наиболее сложных и противоречивых направлений современной «гуманистической психологии». Среди ученых нет единого мнения даже относительно основателя данного направления.

Другие же считают родоначальником не менее известного отечественного мыслителя и писателя Ф. М. Достоевского, чьи точные описания человеческих переживаний и глубокомысленные размышления о возможности духовного очищения при помощи этих переживаний также могут быть положены в основу экзистенциального ответвления психологии.

Если вопрос о том, кого же считать основателем экзистенциальной психологии остается открытым, то время возникновения самого идейного течения указано достаточно точно – конец XІX столетия, когда осознание собственной смертности внушает не только страх, а скорее, наоборот, заставляет задуматься о жизни, о свободе выбора, которая от рождения дана человеку.

Жизнь каждого человека, экзистенции, рассматривается не только как «существование к смерти», но как необходимость ежеминутно выбирать, изменяться, становиться качественно иным. Размышления подобного рода мы находим и у Достоевского Ф. М. и у С. Кьеркегора, которые жили и творили приблизительно в один и тот же период времени. Хотя рассуждения датского мыслителя получили более полное оформление в его работах.

В XX столетии сложная политическая обстановка, две мировые войны привели к потере духовных ориентиров и необходимости переоценки моральных ценностей. Пожалуй, по этой причине философия экзистенциализма получает столь широкое распространение. Ярчайшими представителями этого направления становятся А. Камю, К. Ясперс, Ж.-П. Сартр, М. Хайдеггер, Н, Бердяев, В. Соловьев, Ф. Ницше, К. Г. Юнг, Э. Фромм, В. Франкл.

Ключевые понятия

Несомненной заслугой С. Кьеркегора является то, что именно молодой датчанин ввел термины, которые используются и поныне. Именно в его работах впервые упоминается термин «экзистенция», включающий в себя понимание неповторимости существования. С. Кьеркегор настаивал на том, что лишь в одиночестве, наедине с собой и мыслями о конечности всего сущего можно и следует признать абсурдность существования. Именно подобные «пограничные состояния» (термин, введенный позднее К. Ясперсом) помогают экзистенции осознать всю полноту жизни, оттеснив на задний план повседневные заботы.

Именно это понимание уникальности существования каждого человека стало впоследствии основным тезисом экзистенциональной психологии. На неповторимости и незаменимости каждой личности настаивал и последователь С. Кьеркегора Х. Ортега-и-Гассет. Другими словами, экзистенциальная психология концентрируется на рассмотрении и анализе сложных взаимоотношений личности с окружающим миром и стремлении отделить истинные жизненные ценности, а не на отдельных индивидуальных проявлениях человеческой психики.

Основными вопросами экзистенциальной психологии сегодня являются соотношение свободы и ответственности, человека и общества, смысла и отчуждения, любви и равнодушия, вечный вопрос жизни и смерти.

Человек в экзистенциальной психологи – это не сформированный конечный «комплект» определенных индивидуальных качеств, реакций психики и совокупности выполняемых социальных ролей. Человек — это постоянно меняющаяся сущность, экзистенция, которая сама строит свою судьбу. Боязнь смерти, по мнению экзистенциалистов, есть не чем иным, как страх перед свободой выбора. В то же время, делая выбор и принимая ответственность за него, человек и становится полноценной личностью.

Еще одним важным понятием экзистенциальной психологии является понятие «страха и трепета (тревоги)», анализом которых занимался еще С. Кьеркегор, написавший монографию под аналогичным названием. Именно «постоянный страх», беспокойство при осуществлении того или иного выбора, «непрерывный трепет», тревога за свое будущее являются неотъемлемыми атрибутами существования. Именно эти чувства позволяют максимально приблизиться к тем самым «пограничным состояниям», о которых так много писал К. Ясперс, и которые, по мнению экзистенцилистов-психологов, позволяют увидеть в жизни главное, привести к переоценке ценностей, смене духовных ориентиров и, самое главное, избежать скуки.

По мнению А. Камю именно скука может стать деструктивным фактором, приводящим к полному равнодушию и бездеятельности. Хотя она же может привести и к полному и безвозвратному «пробуждению».

Новаторство Виктора Франкла

Выходит, что именно «страх», «трепет» (тревога) (С. Кьеркегор) и скука (А. Камю) приводят человека к поискам смысла бытия. В то же время эти основные положения экзистенциальной психологии были полностью переосмыслены известным венским психологом и неврологом Виктором Франклом.

Родившийся в 1905 году в Вене будущий ученый без ума любил свой родной город. Именно здесь он начал изучение медицины, именно здесь после окончания войны он стал доктором психологии. После захвата города нацистами он отказался эмигрировать в Америку. По окончании войны В. Франкл четверть века возглавлял неврологическое отделение Венской поликлиники. Его вклад в развитие экзистенциальной психологии и науки в целом переоценить невозможно. Количество его выступлений на международных научно-практических конференциях составляет более 200 научных докладов.

На долю ученого пришлось пребывание в концлагере для военнопленных в течение 2,5 лет. В концлагере же он потерял свою первую любимую жену. Трагические события трагической эпохи не могли не сказаться на открытиях ученого. Сегодня во всем мире В. Франкл признан как основатель экзистенциального анализа и логотерапии, глава третьей венской школы психотерапии. Уже при жизни его имя поставили в ряд с таким столпами психологии, как З. Фрейд и Адлер.

Заслуга В. Франкла состоит в том, что признавая заслуги экзистенциалистов прошлого столетия, и не отрицая важности «пограничных состояний» (К. Ясперс), «страха и трепета» (С. Кьеркегор) и скуки (А. Камю), ученый заостряет свое внимание на необходимости поиска смысла существования. Отсутствие смысла собственной жизни или недопонимание его и становится, по мнению венского психолога, основными причинами неврозов, психических нарушений, возникновения зависимостей разного рода. Основные положения В. Франкла легли в основу абсолютно новой психологической науки – логотерапии, основным положением которой является поиск смысла жизни.

Главным для экзистенции, полагает ученый, должен быть так называемый «трагический оптимизм», понимание человеческой ответственности. Утрата смысла существования неминуемо приведет человека в «экзистенциальный вакуум» — состояние уныния и абсолютного равнодушия.

Смысл же существования для каждой личности свой. Его невозможно навязать, указать, привить воспитанием. В то же время, неоспоримым остается тот факт, что глубокие положительные эмоциональные переживания, такие как дружба, искренняя любовь, забота; самореализация и катарсис (духовное сопереживание, очищение) через творчество во-многом способствуют человеку найти себя. Таким образом, психолог первым из экзистенциалистов зацикливается не на осознании собственной смертности, а на каждом моменте жизни и поисках ее смысла.

Основные положения логотерапии Виктора Франкла

По мнению В. Франкла, вопрос поиска смысла не может не волновать в той или иной мере каждого. Именно несоответствие между тем «что я есть» и «чем я должен стать» лежит в основе большинства внутренних конфликтов личности. Поиски этого соответствия являются своеобразным отражением полноты осмысленного отношения к существованию.

Личность, говорящая о бессмысленности своего существования, — несчастлива. Если у человека нет доводов в пользу продолжения жизни, на определенном моменте у него возникнут доводы в пользу смерти.

Смысл же необходимо найти. Он не существует отдельно от нас. Он уникален для каждого. Задача психолога, по мнению ученого, и заключается в том, чтобы подвести человека к «обнаружению» этого внутреннего, скрытого в нем смысла.

Удовольствия, минутные ощущения счастья и радости не могут сами по себе являться смыслом жизни, поскольку они являются лишь конечным результатом оправданных стремлений. Для человека важно понять истинные ценности его внутреннего мира, его сознания, что также является заданием психолога. Как написал В. Франкл в своей главной работе «Человек в поисках смысла»: «Если человек будет знать «зачем», он сможет вынести любое «как». Осознание цели своего существования может помочь личности справиться с объективными трудностями и субъективными переживаниями.

Сосредоточенность на своей основной жизненной задаче, осознание уникальности и своеобразия собственного бытия поможет навсегда забыть мысли о самоубийстве. В то же время, смерть также имеет свой смысл. Осознание конечности существования приводит к мысли о необходимости наиболее полного проживания каждого данного мгновения жизни.

Человек – скульптор, которые каждую минуту, секунду своей жизни лепит ее. Увидев главное, он сможет подобно скульптору получить уникальное творение без лишних отходов. Не имеет значения, длинна ли жизнь или коротка. Торопиться не стоит, но и стоять на месте тоже. Следует просто стремиться жить, осознавая свое главное предназначение и не размениваясь на мелочи.

Взгляды ученого на материнство и общество.

Признавая смыслом существования женщины лишь материнство, мы низводим ее до уровня самки – продолжательницы рода. Но ведь так мы недооценивает ее как личность, даже как мать, отвергая ее индивидуальность и незаменимость.

Если каждый человек имеет смысл – толпа людей априори бессмысленна. Бегство в толпу – следствие бегства от ответственности за свой выбор. Истинное общество — сообщество ответственных личностей, толпа же – бесчисленное множество обезличенных созданий.

Таким образом, характеризуя основные положения философии В. Франкла, можно сказать, что его взгляды проникнуты глубоким уважением перед каждой отдельной личностью, экзистенцией, основной задачей которой он считает поиски смысла жизни, умение нести ответственность за сделанный выбор. В центре его учения стоит сама жизнь во всем ее многообразии и личность в аспекте ее внутренних поисков смысла существования. Взгляды ученого легли в основу большинства современных психологических направлений.

Маленькая